Ночь, тишина, лунный свет,
Озаряет он тускло дремучий лес,
Сосны застыли в вечном строю,
Падают тени их на лесную поляну,
А на ней словно страшная рана,
Желтеет песок под холодным светом,
Кто и зачем здесь вырыл траншею?
В библейский покой врывается рокот,
Словно из небытия выплывают грузовики
И заполнены их кузова людьми,
Много их, женщины, старики, дети…
Рвутся с поводков сторожевые псы,
Гонят солдаты людей ко рву,
В свете луны не видно их лиц,
Лишь силуэты, маленькие, большие…
А напротив силуэты солдат,
Заправляют лентою они пулемет
И тишина, заняты пулеметом солдаты
И молчат стоящие на краю могилы,
Лишь собаки скулят в предчувствии смерти.
Смотрит пулеметчик в прицел,
Выбирает, с кого бы ему начать.
Вот в прицеле силуэт с младенцем,
Словно Мадонна с картин Рафаэля…
Вдруг заплакал младенец в ее руках
И запела она ему колыбельную,
Старую, еврейскую колыбельную.
Подхватили ее голоса, десятки их, сотни,
Как молитва, рвется к небу последняя песня
И замирает предсмертный крик,
Заглушает его стук пулемета…
Ночь, тишина, лунный свет,
Желтеет песок, прикрывший страшную рану,
Чуть колышется он под холодным светом,
Словно сама земля вздыхает от горя…