Она весь день сидела у подъезда,
Глядела в пустоту, но по губам -
Читала книгу XIX-го съезда
И тут же пересказывала нам.
Седые голуби у ног крутились стаей,
Тихонько ворковали о своем.
Из пионэрской песни вырастая,
Курили детки с ленинским значком…
Так вышло, деток семеро у мамы.
Семейка небогатою была.
Нередко, выходя из-за стола,
Казалось, что не ела, только гаммы
Прослушала с соседского окна.
Шёл год за годом, за весной весна,
Как выросла, позвали замуж рано.
Что ж не уйти с родительских харчей,
Из нянек братьев и сестер, от мамы,
Стать нянькой мужу, более ничьей.
А муж хороший был, жалел ее частенько,
Вот только пил, да бил, когда нетрезв.
А, что теперь об этом... Коротенько -
Допился же до чертиков, вот бес,
Да утонул под самого Илью,
Когда олень чуть промокнул копыто.
От памяти осталось только сито,
Сижу над ним и тихо воду лью.
Рассказ по-голубиному воркующ.
Словами рассыпается зерно,
Кому-то подобрать его дано,
Да рассказать историю такую
Из позапрошлых посторонних снов,
Записанных, наверное, весной,
Но позабытых в хлопотах до лета,
А там до осени. И что нам осень эта
Далась? Даст Бог, ещё немного поживем.
Встревожены и согнаны дождем
И голуби, и бабушка-старушка,
Все это рассказавшая на ушко
Любому, кто бы мимо ни прошел.
Читатель попросил - пиши ещё.
Но брошена скамейка у подъезда.
Стирает ночь последние слова,
Рассказанные зрителям до места,
В котором летний дождик оборвал…