(Из тетр. «Занимательная мифография»)
Нет чувств у живущих в Аиде,
нутро их пустое мертво,
их тени в расплывчатом виде
толпою скользят, как в метро.
В Аду христианском, напротив,
там жизнь и кипит, и бурлит,
там черти, сажая на проти-
вень, грешников жарят в кредит.
Что выбрать? Прикинем научно:
в Аду жарковато… возня…
В Аиде прохладно, но скучно,
а в Рай – так не примут меня.
Мой выбор сознательный – Тартар,
по-нашему, тартарары…
На старых мифических картах
тот ниже ужасной дыры.*
Страшнее нет бездны на свете,
чем нижнее небо: оно –
для смертных, беззвёздное, в нетях,
бездонного космоса дно.
Там терпят отцы олимпийцев
и вечные муки, и страх,
там сонм святотатцев, убийцев,
грехи искупает в слезах.
Грозившие небу Эллады,
два брата, и каждый злодей,
стенают без сна Алоады,
опутаны кольцами змей.
Тантал, умирая от жажды
вблизи родниковой воды,
страдает, беспомощный, дважды,
лишь запах вкушая еды.
Сизиф! Он и денно и нощно
воюет с проклятой горой,
толкая упорно и мощно
валун на вершину, герой.
Там ветер и соль для поэта,
там корни земли, бытия, –
концы и начала – и эта
обитель как раз для меня.
(Перевод с латгальского Ф.А. Лосева)
*т. е. Аида; «аид» – букв. «ужасный».