Парк Биньямин. Подвыпивший старик.
Сел рядом, предложил в бутылке чаю.
«Я в Хайфе – двадцать лет, а не привык.
Как идиёт, по Люберцам скучаю!
Конечно – море, горы, облака,
Стабильность, хоть и шумные арабы –
Нет, снятся тополя, Москва-река,
А помирать, парнишка, уж пора бы.
Меня сюда дочурка привезла:
«Мы с мужем переехали – и ты, мол…»
А мне во снах – метро да купола,
И – пью, чтоб к жизни был какой-то стимул.
Ты скажешь: мол, неправильный еврей.
Чем недоволен, старый пень, спроси, я?
Ну, нет в домах, положим, батарей.
А так-то что? Сдалась тебе Россия!
Там – балаган, и страх, и нищета,
Там сдох давно б, а тут врачи – как боги,
Тут всё для нас, в России – ни черта,
Тут – рай. Но как же годы в нём убоги!
Мне восемьдесят три, уже большой,
И, знаю, очень скоро – не проснуться,
Так вот мечта: пусть телом, не душой,
Но в Люберцы, на родину вернуться.
Чтоб дочка с мужем тело увезли,
И на поминках чтоб звучал Высоцкий…
Прости, реву… Мой детский край земли,
Далёкий милый парк Новослободский!
Там девочку впервые целовал,
И пил потом на радостях впервые!..»
Он плакал, всё бутылку мне совал,
И всё твердил о брошенной России.
«Вернёмся, дед», – я пьянице сказал,
Чем успокоить, в сущности, не зная…
Дождись меня, Савёловский вокзал.
И ты меня дождись, моя родная.
___________________________
23.07.18. Хайфа, Израиль