Ты так и не вырос, мой милый ребёнок,
из первых штанишек, из первых пелёнок,
не слез с самоката, разбитым коленям
уже не поможет ни бег по ступеням,
ни царский куличик песчаный, из детства
с ведёрком, полученным в дар, по наследству,
как радужка глаза "EY" хромосомы,
как снимок затёртый из фотоальбома,
как стёклышко, в землю зарытое кладом,
и крем из эклера с густым шоколадом,
как "двушка", зажатая в грязной ладошке
и тётя с мороженым в тесном окошке,
и ты с этой "двушкой" – потомственный нищий,
ты – ниже нижайшего самого днища,
ты видишь, как мальчик – упитанный боров
с щеками из спелых больших помидоров –
""Пломбир" или "Лакомка"", – думает смачно,
зарплата отцовская – четырёхзначна,
коньяк – пятизвёздочный, дом – шестиспальный,
а ты – самопальный и зазеркальный,
тебя он не видит, он смотрит сквозь темя,
как будто, всё в жизни – прошедшее время,
мы все будем в прошлом, мой милый ребёнок,
и горы оборванных видеоплёнок,
засвеченных кадров, цветных негативов,
потоки дождей и потоки мотивов,
имён, междометий, любовных цунами,
вулканы страстей за чужими стенами,
тот мальчик с пломбиром, барокко с ампиром,
кулон из бриллиантов с огромным сапфиром.
И всё, что оставит капризная плёнка –
глаза, первый крик и ладошка ребёнка.
© Valeriya Korennaya