Тебе, наверно, и смешно и грустно
Припоминать, как я ползла по дому,
Как ты был мне чужим и незнакомым.
Ты им остался, если в сердце пусто.
Ты улыбался и смотрел в глаза,
А я забыла, как дышать и видеть,
Как слышать и как чувствовать обиду,
Когда хохочет надо мной гроза,
Преследуя то стрелами из молний,
Чтобы полет казался роковым,
То ураганным ветром, ливнем злым
И громовой волною вероломной...
Отяжелевших крыльев ломота
Всё глубже сводит судорогой плечи,
Я понимаю - мой полет не вечен,
И постигаю - вечна высота...
Падение с усмешкой на губах,
Нелепые кульбиты через ноги, -
Вот все, что успевают сделать боги,
Перед попыткой не разбиться в прах.
Тебе, наверно, и смешно и грустно
Припоминать мои неверные шаги.
А я прошу тебя: мочи или солги!
Но отрекись, когда на сердце пусто.
Ты посмотрел и, будто светлым небом,
Обьял мою израненную душу.
От боли морщась, я ждала послушно,
Пока ты выпекал лепешки хлеба,
Менял повязки и лубки на крыльях,
И белоснежной потчевал водой, -
Так каждый божий день, как заводной,
Как будто это ты здесь самый сильный.
Тяжелый звук по дереву - шаги -
Ты не один сегодня в этом доме.
Я, затаясь в бреду и полудреме,
Чужие речи слышу: "Яр, не лги!
Все видели, как ты ее нес к дому!
Ты должен выдать чернобожью птицу!"
Ты рассмеялся: "Я хочу жениться."
"Ты лгал сегодня этому чужому?"
Тебе, наверно, и смешно и грустно
Припоминать, как, стоя на пороге,
Я прошептала: "Люди - это боги",
И взмыла в небо. Как же в небе пусто.
07.11.2010