Ранним утром в начале марта
С неба снег всё падал и падал,
И кружились в чудесном танце
Балерины в белых нарядах.
И кружились в чудесном танце
Балерины в белых нарядах,
Но мужчина в серой рубашке
Не удостоил их даже взглядом.
Тот мужчина сидел в машине
(Он вёл её очень быстро),
На лице его застыло
Выраженье холодно-льдистое.
На лице его застыло
Выраженье холодно-льдистое:
Губы бледные плотно сжаты,
А глаза золотисто-искристые.
Он мчался сквозь бурю и ветер
И проехал даже на красный.
От чего-то молчало радио
В машине его первоклассной.
От чего-то молчало радио
В машине его первокласной,
Будто знал он, что что-то случится
В этот день с погодой ненастной.
Нарушая тяжесть раздумий,
Зазвонил телефон вдруг модный,
И, достав его с полки дальней,
Он ответил всё также холодно.
И, достав его с полки дальней,
Он ответил всё также холодно.
Поражён был первой же фразой,
Соскальзнул телефон вниз свободно.
Кое-как, одною рукою,
Припарковал он авто у дороги
И выскочил он наружу,
Будто сами несли его ноги.
И выскочил он наружу,
Будто сами несли его ноги
И хотел он подальше убраться
От этой проклятой дороги.
Он упал прямо в снег на колени,
Посмотрел вдруг ввысь, выше зданий.
Нет, его лицо не залилось,
Душевной боли слезами.
Нет, его лицо не залилось,
Душевной боли слезами,
Но что-то в нём будто сломалось,
Когда узнал он о маме.
Ни врачи, ни лекарства блатные,
И ни русских рублей миллионы
Не спасли одного человека,
Что был кому-то безумно дорог.
Не спасли одного человека,
Что был кому-то безумно дорог
Даже не в материальном плане,
Не в плане наследства разборок.
Отчего и за что - непонятно,
Может быть, за грехи его плата.
Он стоял в снегу на коленях.
Мужчина беззвучно плакал.
Он стоял в снегу на коленях.
Мужчина беззвучно плакал.
Безучастно смотрело небо,
А снег всё падал и падал...