Фестиваль студенческой песни «Знаменка» был крупнейшим музыкальным событием под открытым небом на Урале. Место проведения – двести пятьдесят километров от Екатеринбурга, пятьдесят километров от Богдановича, возле села Знаменское (бодрый топоним из любимой советской эпохи). Фестиваль родился в начале восьмидесятых, устоял в девяностые, а сейчас крепчал и набирал мощь в лице нового поколения студенческих отрядов (хотя я почему-то был уверен, что Советский союз похоронил стройотряды под своими развалинами). Организаторы грозились собрать на open air чуть ли не десять тысяч человек (забегая вперед – собрали и перебрали). Основу фестиваля составляли студенческие отряды, но были рады и рокерам и бардам. Например, хэдлайнером фестиваля пригласили инди-рок коллектив «Високосный год», всплывший на волне стереотипного музона с одиноким хитом про непростые будни поклонников блуда:
Наша с ней основная задача –
Незастуканными быть на месте.
Явки, пароли, ночные дачи,
И дома надо быть в десять…
Впрочем, лет через пять у группы будет уже два хита. Блуд трансформируется в любовь до гроба:
Бывало, знаете ли, сядет у окна,
И смотрит, смотрит, смотрит в небо синее:
Дескать, когда умру - я встречу его там,
И вновь тогда он назовет меня по имени!
Кроме этого, «Знаменка» стала стартовой площадкой для двух гениальных братьев. Самойловых Глеба и Вадима, рокеров культовых в масштабах страны. (На диске в честь двадцатилетия фестиваля авторы более трети песен – братья). Из бардов – к славе! О славе братьев не мечтал даже Митяев.
Наташа маленькая не возражала против нашей с Андрюхой компании, беспокоилась только о реакции сестры старшей: одобрит ли? Наташа одобрила.
- Ну ещё бы! Сама на две недели в Питер к столичным развлечениям!
- Не завидуй, в лесу будет тоже интересно…
- Сравнил жопу с пальцем…
- А что? Жопа и палец друг друга всегда дополняют!
Спальные места нашлись тоже – Наташа выделила свою палатку целиком с одним условием- несём её сами (да не вопрос). С дачи я привёз продуктов (в основном, конечно, картошку). А что такого? Деликатесы бывает, портятся, а картошка в походе- главный продукт (после водки) – можно запечь в углях или добавить в суп с тушёнкой. За плечи гитару- и я к фестивалю готов однозначно!
В компании из десяти мальчишек и девчонок, с которыми предстояло ехать на Знаменку, было лишь несколько персонажей знакомых, но с коммуникацией и налаживанием добрососедских отношений не ожидалось сложностей – всё-таки наши спутники не с Уралмаша гопники, да и помладше (ровесники Наташи). Оговорюсь сразу - я ненавижу рабоче-крестьянскую гопосятину! Быдло, твари, уёбки! Ничего и никого святого! Бывают буйные ребята и среди рокеров, но у них буйство иного рода – не от желания навредить субъекту, унизить или выбить копеечку, а от неуёмной тяги к (спиртному) - прекрасному, доброму, вечному.
Встретились на железнодорожном вокзале, «под варежкой» - у памятника танкисту и рабочему с соответствующей спецодежды деталью. Создатели памятника в далёком 1960- ом не могли и представить, что спустя сорок лет протянутая рука рабочего (которую следует, конечно же развернуть ладонью вверх) будет символизировать не покровительственную мощь Урала – «опорного края державы», а тяжёлой промышленности когда-то великой страны полный крах.
- Вроде какие-то заводы возрождают…
- Ты расскажи о возрождении ста тысячам уволенных с «Уралмаша».
Бурлила студентами привокзальная площадь. Выделялись стройотрядовцы- зелёными брезентовыми куртками с множеством нашивок и значков. Все с рюкзаками, палатками – у многих за спинами потрёпанные дешёвые гитары.
- Билеты на электрон берём? – на меня посмотрели как на умалишённого.
- На целый поезд ни одного обилеченного, а ты хочешь за деньги? Как его…альтруист, что ли?
- Вдруг контролёры?
- Пока они будут такую толпу ссаживать - успеем доехать до места ПА-ЛЮБОМУ.
Дорога предстояла не близкая,– два с половиной часа до Богдановича на электричке, пересадка - и автобусами до Знаменки. Рейсовых маршрутов Богданович- Знаменское не существовало, для доставки студентов к месту проведения фестиваля заказаны чартеры. Оценив количество народа на вокзале я прикинул - автобусов на всех наверняка не хватит.
Но, как говорится, проблемы решаются по мере поступления. Сейчас задача номер один – ворваться в электричку первыми, занять сидячие места, так как стоя ехать два с половиной часа приятного мало. Стремительная давка в дверях, ловкость и быстрые ноги – и нас можно поздравить! Удачно заняли две скамьи напротив. Со скрипом и усилием нескольких пар рук открыли окно. Вагон за минуту – битком. Те, кому сидячих мест не хватило, усаживались на поваленные рюкзаки в проходе. Тут же откупоривались бутылки – с пивом и не только. Несколько человек достали гитары. Я ткнул соседа в бок:
- Когда тронемся, гитары совсем не слышно будет. И слова под стук колёс не разобрать…
- А кого это волнует? Главное не то что ты играешь, как играешь и слышит ли тебя кто-нибудь, а сам процесс. Ты прислушайся, какую они галиматью сочиняют.
- А я на тракторе работал, круто заворачивал
Девкам целки рвал, бабам выворачивал!
А солнце ****ый фонарь,
Светит, сука, прямо в шар!
- Это и есть студотрядовский фольклор? Невероятно!
- Погоди и не такое сбацают…
Электричка тронулась. Звуки музыки утонули в рёве набирающего ход электропоезда. Спустя полчаса мы были единственным островком трезвости в повально пьющем вагоне. Терпели. Терпеть уговорил Андрей аргументами безупречными:
- Если начнем сейчас, то (учитывая жару и время пути) к Знаменке будем пьяные. Возможно, кто-нить потеряется в дороге, и спиртного довезем – мало. А в лесу купить -негде. Три дня куковать. Я, конечно, никого не заставляю…
Доехали без проблем до Богдановича, кондуктора не сунулись в переполненный поезд.
Настало время решения задачи номер два – погрузиться в автобусы. И здесь нашей компании трезвой скорость принятия решений (и скорость передвижения!) должна помочь. Большинство соседей по вагону (как и предсказывал Андрон) разомлели, на выход собирались без всякой спешки и серьёзными конкурентами на место в автобусе не были.
Двери электрички не успели открыться, а мы уже на перрон высыпали. Здание вокзала- стандартная, со шпилем, деревяшка. Обойти, скорее. Спиной чувствую студентов массу пёстрой толпой извергающихся из электропоезда, пускающуюся в за нами погоню. Да где же автобусы? А вот они! За зданием вокзала четыре ПАЗика спрятались. Оккупировали, потеснившись, весь задний ряд сидений. В окно наблюдали разочарованно прогуливающихся невлезших.
- Теперь им пешком топать сорок километров?
- Не знаю.. Может, автобусы нас увезут и за ними вернутся, значит ждать часа два. А там подойдёт следующая электричка. (автобусы доставляли прибывающих до поздней ночи и большую половину следующего дня).
Потряхивало здорово. На каждой кочке паришь в невесомости. И приземляешься, пересчитывая косточки. Жопа жопе. Пылища в открытые окна, перегар и ядрёный дух потных тел, но нам всё равно хорошо –выше среднего настроение. Вытащили с Андрюхой гитару из чехла. Неудобно держать – одному гитару в руки не взять. - Играли так: я бью по струнам, Андрей зажимает аккорды. Про пачку сигарет автобус затянул хором.
- Андрюха, это успех! Нам обязательно надо на сцену!
- Ещё не вечер!
Потом пели про «Ой-йо», «Бутылку кефира» и «Последнего героя». Далеко не факт, что такое разнообразие я мог бы сыграть без Андрюхиной помощи.
Через час приехали на место – поля некошеной травы, речка, лес. Деревянная сцена из свежевыструганных досок как старинный корабль с разноцветными парусами возвышается над рекой. Позади сцены –скала, поросшая мхом (словно камень-боец на Чусовой) по нему бесстрашно ползают студенты, а вокруг - ряды скамеек для зрителей (вкопаны прямо в землю). Дальше – сколько хватает глаз - палатки, палатки, палатки. От совсем маленьких – двухместных – до гигантских шести-восьмиместных с с тамбуром и навесом; треугольные, кубические и полусферные, шатром, полубочкой, гробиком, домиком. На любой вкус и цвет (и, абсолютное большинство - старые, двускатные, советские). И полуголое студенчество деловито обустраивается, снуёт, создавая иллюзию муравейника – кто тащит дрова, кто воду – в котелке и чайнике, кто-то уже кашеварит и разливает, а некоторые просто валяются в траве возле палаток - загорают… Девушек неожиданно много. Глаза разбегаются.
Место для палатки искали долго – рядом со сценой не куда было пристроиться. Уходить дальше от реки в поле - воду таскать далеко и неудобно. Справа от сцены, чуть углубившись в лесополосу, нашли замечательную поляну. С неё не видно сцену – мешают деревья, но и мы будем не как на ладони (в толпе ценная уединённость). А слышно выступающих везде прекрасно – звук гуляет по Знаменке беспрепятственно. Вновь прибывшие скоро заняли соседние с нашей полянки, - заблудится в лесу не получится даже при желании – на один из студенческих костров наткнешься. И будешь напоен.
- Но заблудиться, конечно, не хочется…
- А вот блудить…
- Запоминай дорогу. Юморист!
Впервые в жизни мы с Андреем ставили палатку. Между прочим, хитрое дело, оказывается: очистить место, раскатать палатку, поставить направляющие (и их не сломать), нарубить и вбить колышки… Если бы не помощь специалистов по туризму до утра бы возились. И не факт, что управились бы.
- Трубы горят, как у алкоголика.
- Так наливай!
- Нет!
Прежде- ещё одно дело. Инвентаризация запасов еды и бухла. Привезённое свалили в общую кучу. Примерно разделили по дням. Скоропортящееся сразу съедаем. Тушёнка, бичпокеты, картошка - суповой набор. Отдельно складываем. Что бы продукты не исчезали со скоростью звука, договорились за одним столом одновременно вместе кушать. Запасы алкоголя казались внушительными - несколько бутылок водки, но в основном чистый спирт. Десять литров.
- Начнём со спирта?
- Начнём со спирта!
Носим воду, готовим и моем посуду – по очереди. Коммунизм без кровопролития, митингов и пустословия за десять минут построили.
С разведением спирта никто не заморачивался- разливали по кружкам чистоганом, требуется- колдуй над нужной пропорцией сам, нет – пей не разбавленным. Хрупкие девушки пили наравне с мужиками. Не пьянели и не отставали. Налили – выпили – закусили, снова налили – выпили – закусили, ещё раз – налили – выпили – закусили.
Мы с Андрюхой переглянулись:
– Если в таком темпе продолжим, очень быстро на конечную. В бессознательный отдых приедем.
- Тормозим?
- Пойдём, займём места ближе к сцене.
Оказались в третьем ряду, с компанией смешливых девушек рядышком. Я настроился знакомиться, но к девушкам подошли мальчики. Настрой пропал. У меня всегда так! Если понравилась девушка- значит не свободна. Закон подлости! Бывает, смотришь: идёт красавица, бёдрами туда-сюда, груди так и пляшут на каждом шаге, грозя вывалиться из лифа, и сразу видно, что человек она – отличный! С ней познакомиться – всё, что тебе в жизни нужно! И ты делаешь шаг, и уже «Привет» готов сорваться с губ… Но откуда не возьмись мужчина с два на два рамой оказывается рядом и смотрит, хмуря густые чёрные брови вопросом, ответ на который получить не хочется. Значится, не обломится!
«Знаменку» открывала толстая дама под пятьдесят (лет, а не килограмм). Длинная, очень скучная речь про то, что уже два десятилетия на берегу реки Пышмы собираются студенты – идейные вдохновители фестиваля, единственная причина его существования и развития. И было открыто много талантов. И будет открыто много талантов. Потому что в принципе – много талантов. Надо только уметь разглядеть… Из говна – конфетку. И так далее- на полчаса. Думал – криками «пошла на ***» и «заебала уже» пьяная молодежь её со сцены попросит, но молодёжь терпеливо слушала. Уважают?
Объявили программу фестиваля (утверждённую одобрительным свистом и аплодисментами): выступления участников разбиты на три дня. Второй и третий дни завершают молодые рокеры, а сегодня… дискотека!
- Слышь, Андрюха! Дискотека в лесу! Без тёлочки я с дискотеки не уйду! Поддерживаешь? Одобряешь?
- Безусловно! Твой оптимизм заражает.
- Главное, не венерической болячкой!
- Вопрос контрацепции…
- Подумаем об этом, когда вопрос ребром встанет. Плохая примета гандоны искать заранее. Знаешь как бывает: возьмешь и зонтик и дождевик, а солнце, как назло, весь день ***рит!
На сцену вышла девушка в белоснежно - воздушном платье (как у феи в фильме про Золушку). Пела не формат (попсу) под минусовку. Попадая в ноты не всегда. Срывающимся от волнения голосом. Старалась. Не получалось.
Андрей заметно опьянел, растеряв терпимость.
- В таком платье, ей, ****ь, на утренниках играть снежинку. Выпускают на сцену кого попало. Бардовская же песня, *****! Где барды? Даже здесь кумовство!
Он достал из-за пазухи флажку:
- Выпьем? – выпили, закусили запасённым огурцом.
– Наверняка, чья-то подстилка, возомнившая себя певицей. Как в уши насрала, - я засмеялся:
- А мне её жалко. Девочка думает, что поёт хорошо…
- Ну и пела бы… В караоке.
Девушку- фею сменил товарищ-свитер. Он гипнотично потрясывал пузом (поддерживающим гитару) и утомлял историями о своём не простом творческом пути. Гитарка у него была классная – чёрная, лакированная. Со звукоснимателем. И звук добротный (слушать приятно). Но он забыл слова собственной песни. Извинился, начал заново. Сбился на том же месте. Выдавил в микрофон:
- Прошу прощения, написал я песню недавно, волнение опять же, - не, мужик. Я такого не понимаю. Даже пьяный в хламину слова собственных песен не забываю.
- ***ня, какая-то!
- Скажем, самодеятельность, одним словом.
- Да пошел он. Сначала заливал как по всяким фестивалям фестивалит и тут же слова забывает. Артёмыч! Такие лохи на сцену лезут – а мы что?
- Что?
- А мы- в зрительном зале!
- А в зрительном зале, зрительном зале. Спирт из фляжки по очереди ***рим.
И начались выступления стройотрядов. Исключительное зрелище! Человек пять- десять (иногда - больше) выстраиваются на сцене на манер хора в два ряда. Вперёд - одна, две или три акустические гитары, которые дублируют в деталях друг друга и нужны для того, что бы хор не заглушал музыку. Количество гитар зависит от количества певцов. В среднем 1 гитара на 5 голосов. Песни - про крепкую дружбу, ещё более крепкую любовь к горам, лесам, комарам, полуночным звездам и кострам (и всё, сука, с одним ритмом и аккордами одинаковыми). Для неподготовленных – вынос мозга. Катастрофа культурного масштаба.
- Артёмыч, мы с тобой, походу, одни тут критиканы. Смотри- остальные балдеют, - и правда – студенты слушали выступления внимательно, кто-то даже подпевал. Всех всё устраивало.
- Это значит – что? Нихуя, мы с тобой, Андрюха не барды. Давай фляжку!
- В этой субкультуре чужие люди…
Но высидели до победного. Спирт примирил нас с происходящим на сцене, а в десять вечера стартовала дискотека. Танцевальный расколбас популярного раритета (стареет попса мгновенно. Чем чаще звучит, тем быстрее покрывается плесенью). Руки Вверх, Комбинация, Демо, Мистер Кредо – барды наступили на горло собственной песне. Что ж, после пятичасового марафона морально выдержанных студенческих выступлений классика постсоветской эстрады взорвала Знаменку. Количество рванувших тел на импровизированный танцпол (пространство между сценой и первым рядом скамеек) доказывало, что большинству колбаситься всё равно под что – лишь бы поритмичнее да по громче (насыщенные басы даже пьяных заставляют шататься в такт. Вперед-назад, из стороны в сторону).
- Крошка моя – я по тебе скучаю,
Я от тебя письма не получаю,
Ты далеко и даже не скучала,
Но вернусь, чтоб ты узнала…
Кто постарше да потрезвее, плевались, расходясь по палаткам, а я разошёлся по полной. Пары алкоголя затуманили сознание, вводя тело в состояние танцевальной нирваны (двигаешься под музыку, не задумываясь, и кажется самому как - бог танцуешь). Со стороны моя длинная дёргающаяся фигура вызывала восторг и восхищение пластикой. Майкл Джексон – не иначе! (Сам я себя так ощущал). Что бы окружающих не травмировать, амплитуду движения конечностей пришлось снизить до минимума- сообразно свободному пространству. Тем самым, нирвана была убита.
Посматривая по сторонам, нашёл искомое. Девушку, танцующую в одиночестве. Прижался к ней и бёдрами недвусмысленно продемонстрировал, чего хочется. Её попа откликнулась на немой призыв. И джинсы прилипли к джинсам. Она развернулась, и – обнимашки. И поцелуй в шею. И она засмеялась:
- Щёкотно!
А я думал, с щетиной брутальнее…
И в это время пошел дождь. Тёплый и сильный. Его струи смывали дневную усталость (вместе с потом и дорожной пылью). Я остановился, раскинул руки и запрокинул голову, казалось, вместе с влагой тело моё впитывает новые силы (первозданную энергию самой природы). Нашлись и те, кто, думал иначе – ряды танцоров значительно поубавились. Я приобнял девушку, одновременно шепча ей на ушко приятности разные, какая она нежная, какая очаровательная; она реагировала в ответ, поддаваясь, и шестое чувство в этот момент… (наличие которого учёными отрицается) неожиданно поднять голову меня заставило.
И не поверить глазам. А потом всё-таки поверить и охуеть.
- Та-та, да даааа; та-та, да даааам….
Стоит Наташа. Моя Наташа. Которая должна сейчас находиться в Ёбурге и чемоданы укладывать! Потому что поезд до Питера у неё – завтра!
В поисках (понятно кого!) обводит глазами поляну, то и дело одёргивает рвущуюся с поводка собаку - цверкшнауцера. Наличие пса окончательно убедило в реальности происходящего.
Гигантским прыжком (увеличивая максимально от спутницы своей расстояние):
- Я её не тискал – тебе показалось! - отпрыгнул в сторону, не удержавшись вертикально, упал на колени в разбавленную дождём глину.
- Полный швах!
Перелез на четвереньках через скамейки и с противоположной стороны от танцпола к Наташе подкрался.
- А как же Питер?
Собака первая узнала меня, прыжками выражая радость и окончательно уделывая джинсы грязью. Вид у Наташи был виноватый и… пьяный.
- Аллё! Ты здесь - откуда? – устраивать разборки в чистом поле, да под дождём – нелепо. Но появление Наташи на Знаменке – нелепо не меньше. И истоки нелепости этой зачем-то нужно было знать непременно.
- Артём?!
- Собственной персоной!
- Ну наконец-то! Я тебя обыскалась!
Тревожно ёкнуло сердце:
- Случилось что-то?
- Случилось, да… Оля купила машину, - есть у Наташи в ветколледже такая сокурсница. И даже подруга. – ОКУ!
- Поздравляю! Очень за неё рад, но как это объясняет…
- Обмывали мы на даче машинку, и вспомнили неожиданно, что недалеко где-то фестиваль бардовской песни…
После какого стакана сто пятьдесят километров становятся «недалеко где-то»!?
- А на фестивале Наташа и остальные наши… Собрались и приехали! Молодцы мы?
- Кто это - мы? – на всякий случай решил уточнить.
- Я, Оля, Вова, Кирюша, - Кирюша на поводке бился в конвульсиях, пытаясь покусать мимоидущих.
- Так… А кто за рулём?
- Я, - и дальше, оправдываясь.- Мы бы приехали раньше, но не зная дороги, долго кружили…Да раза почти заблудились и чуть не повернули обратно!
Воистину – удача благоволит пьяным! Три дебила на машине по убитой дороге, через несколько населённых пунктов, без карты и навигатора (ориентируясь по указателям) ни куда не улетели и никого не задавили (я надеюсь), ни на одном посту ДПС не попались… За ребят можно только порадоваться! Только радоваться – не получается. Я не сноб, но авто и алкоголь – не совместимы. Без вариантов!
- А как же Питер?
- Завтра утром вернёмся в Ёбург. Успеем к поезду…
Автомобиль отыскали быстро – по диким крикам Вовчика, танцующего возле «Оки». В одной руке- сигарета. В другой - Оля (она самая пьяная). А Вовчик:
Улыбается и машет,
Нашим-вашим-вашим-нашим!
- Перегоняйте авто к палаткам.
- Проедем?
- Да *** знает! - не бросать же машину в поле без присмотра и сигнализации. – На руках донесём, если застрянешь.
Через развороченную тысячами колёс просёлочную дорогу, по пузо зарываясь в рыхлый чернозём колосящегося поля… преодолевая мелкий кустарник и поваленные трухлявые стволы деревьев, словно наикрутейший внедорожник…эта маленькая машинка встала таки рядом с местом нашей стоянки! Осветила фарами костёр и прибитых дождём товарищей.
- О, Наташа! Какими судьбами?
- За встречу!
- А с вами за знакомство! – это Оле. Оля таяла от внимания начинающих бардов.
Наташа ещё раз, теперь в подробностях, рассказала историю неожиданного появления на Знаменке. Я слушал в пол уха, другое заботило – смогу ли я позже, когда (и если) Наташа уедет, разыскать недавнюю партнершу по танцам… врятли. Я не запомнил её лица. А по жопе искать – скажем, плохой вариант. То, что девушка разыщет меня сама – я сомневался. Первый день фестиваля – насмарку. Накрыло разочарование. Сука, Наташа, в тот самый момент достала, когда иллюзорное чувство свободы на горизонте замаячило… хорошеньким личиком и стройными ножками. Облом обломов!
Андрюха подсел рядом:
- Я вижу, ты рад прибытию подружки?
- Безумно.
- Только не так откровенно «радуйся».
- Учту, - буркнул я и отвернулся.
Дождь и не думал прекращаться. С наступлением ночи похолодало, промокшая одежда липла к телу, тепла, естественно, не добавляя. Даже спирт не согревал. Разошлись по палаткам, причем Вова с Олей заняли моё место. В наглую. Псина- с ними. На моих вещах. Мокнуть у затухающего костра до утра, даже в компании с горячо любимой девушкой, не улыбалось.
- И где же, Наташа, нам с тобой разместиться?
- Пойдем спать в машину.
- Посчитал бы я за честь,
Но, к большому сожаленью,
Мне в «Оку» - то не залезть! – перефразировал Михалкова. – Дядя Стёпа, бля…
Однако, какие варианты? Разложили сиденья в машине и, пачкая новенький салон авто грязной одеждой, я влез на пассажирское место. Согнувшись калачиком, вырубился моментально.
Вернул в реальность глобальный одновременный диссонанс происходящего: шум мотора, плач Ольги (почему-то она за рулём), лай собаки и идиотский смех Вовчика с сиденья заднего. Я попробовал разогнуться - затекли ноги, шея, спина.
- Чё за ***ня? – машина на боку в кювете, часть обочины и созревающие злаки редко засаженного поля в свете фар. Дальше – темнота.
- ****ь, что происходит? Где Знаменка?
Подала голос Наташа:
- Вова с Олей замёрзли в палатке, решили утра не дожидаться. Ты захотел ехать с нами… Домой едем!
Во первых, уже никуда не едем. Во вторых - с какой стати мне, в первый раз попавшему на такую масштабную пьянку с тысячами! (без преувеличений) доступных (студенток, а не ****ей) срываться домой, почти голым. И без вещей. Скорее всего, имеем дело с попыткой похищения мирно спящего тела.
- На кой чёрт мне с вами уезжать, если впереди ещё целых два дня фестиваля? Ты чего сочиняешь?
- Не сочиняю!
- В кювете мы как оказались?
Пьяная Оля не доверила руль пьяной Наташе. Решила, что справится сама и даже сумела выехать на трассу. Вот только ночь и дождь не лучшие помощники близорукому водителю, и когда Оля призналась что дорогу не видит, получила подсказ от почти спящего Вовчика:
-Держись правее, - и Вовчик был прав…в теории. Не поспоришь…
И эта… Оля взяла правее. На обочину съехала. И привет- кювет! Чувствую, по началу эксплуатации у «Оки» будет жизнь весёлая…
Выбираюсь из машины. Дождь лупит по голому торсу. Холодно!
- Хуле расселись, вылезайте! Будем выталкивать, - «Ока» не «Камаз» - по пологому съезду, подгазовывая и перегазовывая, за пять минут вернули авто на дорогу. Никогда не думал, что от маленьких габаритов и веса авто может быть польза. Но на себе таскать если чо, удобно.
- Вы как хотите, Гарева ждёт Знаменка! - и быстрым шагом, подпрыгивая, что бы согреться, я двинулся обратно. За руль вновь села Наташа, отодвинув подругу бесцеремонно:
- Сначала водить научись, - и развернулась за мной. - Садись в машину, Артём!
– Иди в ****у, сам дойду,- так и передвигались до лагеря: впереди я, шлёпаю по лужам, от холода скорчившийся, сам с собой в обнимку под надоевшим ливнем… за мной –подсвечивающая фарами дорогу машина. Добравшись до места, я залез в палатку, натянул на себя куртку, и свитер:
- Пошли все в баню, я хочу спать! - заснул до утра.
Встал я с солнца первыми лучами (на земле- не на икеевском матрасе, полчаса – и отлежал бока). Дождь кончился, на небе – ни облачка и даже утреннее солнце припекает, обещая день жаркий. В нескольких метрах стоит потерявшая первоначальный цвет, грязная «Ока». Я заглянул в машину - спят вчетвером: Наташа, Оля, Вова, собака. Пусть спят.
Сырыми дровами, нещадно дымящими, с помощью стакана спирта, потухший костёр разводим заново – готовить завтрак.
Предусмотрительно рассчитав вклад в обязанности по кухне, я пнул Андрюху - отправились за водой. Взяли котелок и ведро. По пути у словоохотливых соседей выясняем, что из реки воду лучше не набирать- даже кипячение не убережёт от диареи (есть познавшие), но в лесу (метров сто вглубь) родник с водой, для наших городских желудков удобоваримой.
- И как найти сей родник?
- Пойдём за пустыми вёдрами и к роднику выйдем…
- Пустое ведро на встречу- плохая примета, а если по пути…
- Андрюха, ты слишком суеверный!
Тропинки от дождя развезло – мы скользили по мокрой глине. Обратно, с полными посудинами, что бы не наебнуться, надо будет извернуться.
Родником оказалась ржавая труба из которой тоненькой струйкой выливалась сомнительной чистоты вода.
- Хоть не канализация?
- А кто его знает… Вся Знаменка здесь набирает, - отстояв небольшую очередь, наполнили ведро и котелок.
- Донесём?
- Аккуратно, не спеша…
С белым ветром на груди,
Где у вмерзшей в лёд ладьи,
Ждёт озябшая душа...
Пока готовился завтрак, решили прогуляться. Нашему трезвому взгляду предстало мокро-сонное царство палаточного городка. Аутентичен издали древнему становищу кочевников, виденному мною в какой-то картине. Сразу из нескольких десятков мест дым костров поднимается (бледно-вялый у затухающих, и насыщенный, фиолетовый – у рождённых заново). Стараясь не ступить в лужи, похмельные студенты, стряхивали с палаток воду, выносили вещи, развешивали на колья, или на растянутые тут же верёвки, или просто раскладывали на палатки - сохнуть.
- А если снова дождь?
- Э нет, хватит!
- У природы нет плохой погоды…
- Какой умник такое написал?
Мы пробирались к пустой сцене, стараясь не зацепить торчащие из палаток конечности, но, преодолевая целый лабиринт палаток, пару раз оступились под отборные порции мата.
- Смотри куда прёшь!
- Извините пожалуйста, какой хрустальный!
- Ты смотри, наглый, наступил и огрызается!
- Это не я. Это божья кара. За то что разбрасываешь себя где попало…
Подтянувшись на руках –взобрались на сцену. Доски пружинили, прогибались под весом.
- Сейчас бы гитару… И будем полноценными участниками фестиваля!
- Не дай бог! Мне и зрителем, если честно, быть надоело. Но атмосфера, сука, душевная!
С другого края сцены кто-то, разбежавшись сиганул в воду ласточкой.
- Как глубина?
- Не очень! –потирает ушибленную голову ныряльщик.
- Итак мокро, зачем лезть в воду?
Вернулись к ребятам - суп был уже сварен (странные, конечно понятия о завтраке.
-Где бекон? Где тосты с маслом? Где- овсянка, сэр, на худой конец?!)
Ждали только нас, чтобы приступить к еде. Заглянул в «Оку», там ещё спят. Пусть спят.
За неимением тарелок, суп разлили по кружкам.
- А чай пить из какой посудины?
- Да из этой же, - многофункциональность кружки для любой жидкости, но как её потом без горячей воды и мыла отмыть от жира?
Увидев дальнейшие манипуляции с котелком, я крепко призадумался (охуел - по простому). Но и вопрос отпал. От остатков супа котелок протёрли травой, снова наполнили водой – и на костёр. По любому чай будет с жирком. Вместо заварки- лесная трава (душица, ещё какая-то ***ня).
Может, в походе так полагается? По гигиене из всех орудий – залпом?
- Правильно! В желудке всё равно смешается!
- Внутренний голос, сейчас снова не помогаешь…
Порции супа совершенно не хватило. Живот от голода аж сводило (недовольным урчанием уведомлял он об этом окружающих), но добавки просить я постеснялся, всем же положили одинаково. О том, что потребность в калориях у худенькой девочки и всё еще растущего организма весом в центнер разные –конечно, не догадывались. Хотя бывает девушка маленькая, а аппетиты… зашкаливают.
К чаю проснулась Наташа, разбудила, в объятьях сплетённых, Вовчика с Олей. Вова делал круглые глаза, намекая что ночью ему перепало (сомневаюсь). Оля же, разглядев в комке грязи бывшую машинку красненькую, духом упала окончательно. Поплакала. Бодрости ей не придал и чай (полным говном оказавшийся- горький и не наваристый. Жир – не тот навар, которому в чае радуешься).
Но с чёрствым пряником кружку чая я уговорил. И вроде голод ненадолго отступил. Интересная закономерность- чем отвратительнее продукты, тем меньше хочется кушать. Чем не диета для жиртрестов?
- Вам ехать не пора? – спросил я Наташу. Тут же встряла сестра:
- Разберутся сами!
- Конечно сами! Но опозданием на поезд можно путёвку проебать. Родители за это по головке не погладят.
Засобирались в дорогу: искупали в речке собаку (вообразившую себя му-му, а потому всеми силами упирающуюся), очистили от грязи номера, фары…
- ****ь, и салон засрали!
- Оля! Не переживай. Чехлы в химчистку- будут как новые!
- Это не чехлы…
- Ну… заедем на автомойку.
Наташа снова спрашивает:
- Ты едешь с нами?
- Нет, - я обнял её, поцеловал. – Удачной дороги! Не опаздывайте! Петербургу – привет. Когда-нибудь с ним обязательно встретимся.
Когда машина скрылась за поворотом, я, почти успокоился. Вздохнул с облегчением. Тотальный контроль – это нечто!
Во второй половине дня пошёл дождь опять. Сначала накрапывал неторопливо, потом зарядил в полную силу. Желание следить за выступлениями стройотрядовцев пропало окончательно. Собрались у костра кружком, накинули капюшоны на головы. В себя спирт - в руки гитары. И любимые песни по очереди. Одна гитара – соло, другая – ритм. Не хуже, чем на концертной площадке.
Тогда я и услышал в первый раз эту чудесную песню:
Там, где спит рассвет,
Гуляют по зелёной воде
В прозрачных покрывалах мечты.
Девушки подхватили, продолжив куплет:
Там цветёт каштан,
Мир пахнет сеном и молоком,
И кони мчатся в степь без подков.
Две разные гитарные партии, вокал отдельно – мужской, отдельно женский слились в припеве:
Там, где я ни разу не был,
Там голубое небо, зелёная листва…
Ты мечта моя и горе
И между нами море - высокая трава…
Там…
Ты так сладко спишь
Ты видишь изумрудные сны,
Наполненные звоном весны.
Всё, что вижу я –
Всего лишь пузыри на воде
Наполненные звоном дождей.
День разбудит нас
И спрячет золотую луну
В другую, неземную, страну
Пух как первый снег
Нам будут отдавать тополя
Как тучи посреди октября
Я сидел оглушенный песней. Всё в ней: слова, мелодия, исполнение (а самое главное –своевременность!) – совпало идеально. Играть что-то ещё после ТАКОЙ музыки – лишнее. (Не я один почувствовал – все притихли).
Вечером к нашему костру прибился алконавт из соседней деревни (село Знаменское). Полуторка самогона- в дар.
- Разрешите послушать музыку?
- Правильному гостю не только послушать. Что для тебя съиграть?
Специально для алконавта - «Сектор газа», Круга, Лесоповал. Он расчувствовавшись, слёзы вытирал.
- Уважили, бля!
Самогон прикончили в полчаса.
- Дак я это, - сейчас за добавкой сбегаю, - и рванул с места.
- Туда-обратно – десять километров. Охота тебе?
- Я быстро бегаю!
К нам он больше не вернулся. Или поленился, или прибился к другому костру (с самогоном он везде будет желанным гостем).
И не кончается дождь! Мерзкомонотоннонастойчиво сквозь одежду и кожу, прямиком в душу проникает дождь. И в палатке не укрыться - натекли лужи… Дождь. Дождь. Дождь. Оставалось лишь сидеть у костра (по очереди поворачивая сушиться бока), кормить комарьё. Эти твари летают, от капель дождя уворачиваясь? Хотелось в сухое и спать, но мокнешь в полудрёме…Что за бардак с погодой! Я начал жалеть, что не уехал, пока была такая возможность.
- Наливайте для сугреву.
- А всё кончилось.
- Как? За сутки выпили ТАКИЕ объёмы? Это же, - я разложил в уме десять литров спирта. – сорок бутылок водки!, - и уже обращаясь к Андрею. - А если завтра - в город?
- Я за! Только Пешком ****овать не хочется…
- Да будет попутка. Да стопудово!
Часть ребят решила уехать с нами (в том числе и Наташа маленькая).
Утром дождь кончился, безоблачно-голубое небо обещало жаркий день. Снова. Появились и сомневающиеся:
- Вроде погода налаживается…
- Она и вчера с утра налаживалась!
Собрали вещи, попрощались с товарищами, закинули рюкзаки-гитары за спины и вереницей пошагали в сторону цивилизации. Прошли мы километров пять, прежде чем тормознули машину.
- До Богдановича!
- Ну, естественно, до Богдановича. Садитесь!
Судя по количеству народа, собравшегося на платформе в ожидании поезда, мы были не единственные, кого погода развернула с фестиваля в сторону дома.
- Что насчет билетов?
- Опять ты про билеты…У тебя остались деньги? – удивился кто-то.
- Нет.
- Ну и забей.
На этот раз контролёры шли. Неудержимые, неотвратимые. Мы отступали под их натиском из вагона в вагон, до головы состава. И кончился поезд. И контролёры уже в двух вагонах от нас, в одном… Идут по трое: собирают штрафы, перекрывая пути отхода.
Безбилетники скопились в первом вагоне и ждали своей участи обречённо. Но у меня родилась идея… Только бы остановка, только бы остановка скорее… Прежде, чем контролёры зайдут в вагон… Есть! Бегом!
- За мной, – и, как Чапаев в атаку, рванул на станцию. Во главе армии любителей халявы. Пока поезд ожидал выходящих-входящих, мы вагон с контролёрами оббежали и заскочили в соседний. Двери с шипением сомкнулись. Пронесло? Нет! То ли машинист сообщил о наших перемещениях, то ли контролёры оказались звери, - двинулись с повторной проверкой в обратном направлении. И снова пришлось отступать – теперь уже в хвост поезда.
Ссадили нас на Сортировке, в черте города.