Юрий Мацегор
Жили в лесу, на берегу чистого озера, большие и маленькие звери. В озере, которое каждый год пополнялось паводковыми водами, водилась крупная и мелкая рыба. Кроме зверей и рыб, жили здесь птицы, комары, ужи, змеи, бабочки. Если всех жителей леса и озера перечислять, то этим надо будет заниматься не один и не два дня, без сна и отдыха. Но и зачем мне это делать? Лучше расскажу я об одной истории, которая произошла здесь, на берегу красивого озера.
Однажды, ранней весной, при перелёте на родной Север, увидел вожак стаи уток с высоты полёта синее озеро и решил остановиться на отдых.
- Ах, какое прекрасное место! Друзья, здесь мы сможем немного отдохнуть и перекусить. Конечно, нам надо спешить на Родину, но не можем же мы лететь голодными. Думаю, что это озеро попалось нам по пути очень кстати. Рыболовов и охотников, с ружьями и сетями, я не вижу. Надо запомнить это место, чтобы всегда, при перелётах, останавливаться здесь.
- Правильно ты говоришь, вожак, - согласилась стая.
- Тогда садимся, друзья, - и стая, хлопая крыльями, села на воду.
На сутки раньше, намного южнее, садилась эта стая на тёплое болотце, густо затянутое лягушачьей икрой. Утки ныряли, охотясь за мелкой рыбёшкой, чтобы утолить голод, и не заметили, что лягушачья икра прилепилась к их лапам, шеям и оперению. Икринки были везде, даже на клювы и головы птиц приклеились. Так, на утках, и полетели они вместе со стаей. И дальше бы летели, на Север, если бы не встретилось им по пути это лесное озеро.
Села стая на прохладную гладь воды, и утки поплыли в камыши. Голодные, они стали искать пищу и, нырять в воду, постепенно стряхивая и теряя лягушачью икру. Малюсенькие икринки, как могли, цеплялись за камыш и за водоросли. Многие из них попали в прибрежную полосу, где вода была гораздо теплее, а многие пропали, проглоченные рыбами.
Надо сказать, что в лесу и на берегу озера никто никогда не слышал лягушачьего хора. Не знаю почему, но не успели лягушки здесь поселиться. Насытившись комарами, мошками, мелкой рыбой, утки скоро улетели, и снова на озере воцарилась тишина, нарушаемая днём пением птиц, а ночью – криками совы.
Через несколько дней из икринок, которые прилепились к камышинкам, растущим у самого берега, где была самая тёплая вода, появились малюсенькие головастики, похожие на рыбок. Их было уже много, и они сутками резвились, играя друг с другом.
- Как тепло и хорошо здесь, - думал головастик, нежась в тёплой воде. Но вдруг он увидел, как его соседа, шаловливого головастика, проглотила рыба.
- Ой, рыбы и меня могут съесть. Страшно как, - и он спрятался под листочком водяной кувшинки.
- А ты кто, - спросил его подплывший пескарь, - ты совсем не похож на рыбу.
- А ты меня не съешь?
- Нет, ты мне нравишься.
- А почему я на рыбу не похож? Кто же я тогда, по-твоему?
- Не знаю, сам не пойму. Вроде и рыба, но - не рыба. И как ты плаваешь? Жабры есть, а вот сбоку плавников нет, только хвост какой-то интересный.
Плавники тебе щука отгрызла?
- Нет, у меня их не было. Я такой родился.
- Ну, ладно. Давай дружить. Плавать рядом будем, хорошо?
- Хорошо, я согласен.
- А как тебя звать?
- Не знаю. Меня никто никак не называл.
- Значит, я так тебя и буду звать – Никто.
- Ладно. А тебя как звать?
- Меня все Пескарём зовут. Потому, что я люблю мелководье и песок. На нём я не так заметен для хищных рыб.
- А ты что ешь?
- Мне нравятся икра рыб, маленькие рачки, червячки. Они такие вкусные.
- А тебе?
- Не знаю, но я сейчас поищу и узнаю, - головастик прилепился к камышинке, и стал соскабливать с неё малюсенькие водоросли. Они были вкусными, и он с удовольствием их поедал.
Вдруг он увидел, как какая-то огромная рыба, на большой скорости, плывёт прямо к пескарю с открытым ртом.
- Пескарь, берегись, - громко крикнул Никто и своим телом ударил его по хвосту, да так сильно, что пескаря развернуло и отбросило в сторону. Щука, а это была она, (так объяснил потом головастику Пескарь), промахнулась и, с открытым ртом, врезалась в заросли камыша.
- Спасибо тебе, Никто! Ты настоящий друг. Ты спас меня от смерти. Я всегда буду помнить о твоём героическом поступке. Ты же сам мог погибнуть, спасая меня, - поблагодарил головастика испуганный Пескарь.
- Никто, плывём с тобою на большое Мелководье. Там много рыбок, молодых, красивых собирается на соревнование «лучший из нас»! Согласен, - спросил Пескарь.
- А там щуки плавают? Я боюсь их.
- Нет, там слишком мелко для них.
- Тогда плывём, - согласился Никто.
Это действительно было большое Мелководье, рай для мелкой рыбы, рачков, червячков, рыбьей икры. Здесь были и головастики из той икры, которую на себе привезли утки. Стоял неописуемый шум. Все что-то кричали, и, только прислушавшись к одному из крикунов, можно было понять, что он хвалит себя, свою красоту. Так делали все, - восхваляли себя.
- Друзья, - во всю силу закричал Пескарь. Он очень хотел, чтобы его услышали. Помолчите минутку. Я не буду хвалить себя. Я привёл сюда рыбку, по имени Никто. Он, полчаса назад, спас мне жизнь, защитил от Щуки. И я считаю, что он назовётся «Лучшим из нас».
Все замолчали, но разглядев головастика, вдруг так раскричались, что, наверное, на другом краю озера слышен был их шум.
- Что? Вот это чудо – лучший из нас? Да как ты смел, приглашать его сюда, даже и не думай об этом. Никогда этого не будет.
Они так долго и громко кричали, что не слышали, как приехали рыбаки на берег озера и, в десяти метрах от Мелководья, затянули в воду бредень с мелкими ячейками. Рыбаки тащили его, по шею в воде, по голубому озеру, чтобы потом, когда он заполнится мелкой рыбёшкой, вытащить здесь, на Мелководье, на берег. И многие из кричавших рыб наверняка погибли бы, попав в браконьерский бредень, если бы не головастик Никто. Он первый увидел приближающуюся огромную, в половину озера, рыбу и закричал, - я боюсь! Там, там, там, - от страха он забыл слова и стал заикаться, - там смерть к нам подплывает. В камыши все плывите, пока не поздно, - и он, а за ним и Пескарь, быстро нырнули в камыши.
Собрались рыбёшки, оставшиеся в живых, на большом Мелководье, только через несколько дней. Не было слышно громких криков, и никто не хвалил самого себя. Но, когда из камышей выплыли два друга, Пескарь и Никто, рыбки подплыли к ним и кто - как мог, стали благодарить головастика.
- У меня есть предложение, - заявил Пескарь, - присвоить звание «Лучшего из нас» моему другу, спасшему от смерти сотни наших товарищей. Никто не возражал. С тех пор, когда головастик появлялся на большом Мелководье, все его называли «наш лучший Никто».
А головастик менялся. Его тело стало округлым, оно росло. Его хвост удлинился за счёт развития вокруг него плавника. Выросли задние лапки. Рыбки, восхищались им, - ах, каким красивым и большим стал наш лучший Никто. Все, кто видел его каждый день, не замечали происходящих с ним перемен. А у него, сквозь жабры, стали расти передние лапки, сначала – левая, затем – правая. А вот хвост, постепенно, стал почему-то уменьшаться. Нет, он не отваливался, а просто, по чуть-чуть, становился меньше. Только Пескарь видел, что с Никто происходят невероятные изменения.
- Никто, я тебя не узнаю. Ты сам на себя не похож, а на рыбу вообще не похож. Что с тобою происходит?
- Не знаю. Но мне почему-то не хочется есть. Наверное, я заболел. Пескарик, можно, я посижу на листочке лопуха?
- Если тебе на нём лучше, то я согласен. О, да у тебя уже нет совсем хвоста. И какие огромные у тебя выросли глаза. По-моему, из тебя вырос маленький лягушонок, - и Пескарь громко заплакал.
- Не плачь, друг мой Пескарь. Какая разница, как я выгляжу. Главное, что мы с тобою друзья.
Прошло четыре года. За это время лягушонок Никто вырос в большую, добрую лягушку. На большом Мелководье её помнили и по-прежнему называли – «ЛУЧШАЯ СРЕДИ НАС». С этого времени над озером, в тёплую, летнюю пору, стал слышен громкий, лягушачий хор.