Терраса, зной, и в кудрях пляшет ветер,
любимый ресторан стоит блажен в своем
пьянящем духе, предзакатном свете,
и запах дыма так приятен и знаком,
и ты случайный таинства свидетель.
В крови глинтвейн и земляничное вино,
и, сделавшись нетрезвым и беспечным,
сидишь в отцовском стареньком авто,
обняв на заднем девушку за плечи,
а вам на баннере транслируют кино.
Над вами млечный путь, июль, цикады,
и летний вечер остается на губах
пятном от алой девичьей помады
и нотами ее парфюма в волосах,
а большего вам счастья и не надо.
И сам пока по-детски чист и вечно юн,
оживший Питер Пэн, прообраз Кая,
душой оставшийся мальчишка и хвастун,
не сложенный еще, не возмужалый,
ласкающий гитарный гриф и стаю струн.
С большой мечтой, но без гроша в кармане,
владелец тела без пометок и рубцов,
за пазухой хранящий фото мамы
и всем опасностям смеющийся в лицо
лицом своим веснушчато-румяным.
Исходит день, и в воздухе кружит тимьян,
и ты спускаешься босым к причалу,
закат проводишь весь дурманно-пьян,
а завтра кто-то включит все сначала:
вино, терраса, летний вечер, ресторан.
июль, 2018
(c) Helen Shevts