Я стояла в очередь за прахом,
Прахом своей матери. За урной.
С ужасом, и горечью, и страхом,
Наблюдая весь процесс абсурдный.
Люди, полуголые и злые,
Под палящим солнцем изнывая,
Горем не сплоченные, чужие,
Все друг друга грязью обливали.
И на тех, кто обретал быстрее
Ящик в целлофановом пакете,
С непонятной завистью смотрели
В этом отвратительном сюжете.
Мне хотелось прокричать им грозно:
«Это крематорий, а не рынок,
Здесь спешить бессмысленно и поздно,
Пожалейте силы для поминок».
Но жара была невыносима,
К вожделенной продвигаясь цели,
Я упреки пропускала мимо,
Лишь бы мы на кладбище успели…
Среди всех очередей нелепых
Я не помню более скандальной,
Урну из общественного склепа
Выносить для участи печальной.
Интересно, души тех несчастных,
Чьи тела сожжённые мы ждали,
свой вердикт финальный беспристрастный
вот с таким же боем получали?