Один испанский гранд, давным-давно когда-то,
Когда протестантизм набух и был в соку,
Вернулся в замок свой с войны и скинул латы.
И было это всё в шестнадцатом веку.
Потом, попировав с сеньорами неделю,
И усадив свою грандессу за счета,
Собрался он – и путь прошёл отсель доселе,
И верного коня загнал, туда-сюда!
На мельнице жила в те времена толстуха,
Прекрасная жена супруга мучника.
Как пыльный мотылёк – бела была супруга:
На лбу и на щеках – везде мука, мука…
И вот, скакал сеньор к простолюдинке жгучей
(Страстна и хороша собой была она).
Сменил трёх лошадей, сломал рожок певучий,
И мехи осушил, грешно сказать, до дна.
И встретила его подружка на пороге.
И мельница, крутясь, кряхтела страсти в такт.
Но вдруг… ах, это «вдруг»! Слог вынеси высокий –
Из мельниц и дворцов и нежных передряг!
Вдруг скрипнувши петлёй, дверь тихо отворилась,
И мельник тут предстал пред грандом и женой.
«Зачем, зачем такой на свет ты уродилась?
Зачем, зачем ты мой нарушила покой?» –
Заплакал мельник тут… Печальная картина!
Жена, накинув шаль, от скорбного ушла.
А рано поутру, среди ромашек, сына
От герцога того крестьянка родила.
Давно уж вырос сын, на герцога похожий.
Губернии две-три ему подчинены…
Но папа осуждал несдержанность вельможи.
А мельник запивал изменчивость жены.