Я зимой полюбил всё в тебе, полюбил твои тонкие, бледные руки,
И рубашку чёрную с длинными рукавами,
Что скрывают, наверное, сотни, тысячи шрамов,
И ожоги ещё свежие от сигарет окурков.
Я люблю, как ты нервно кусаешь губы,
Сигарету из пачки крепко зубами держа,
Выдыхаешь из лёгких клубы бледно-серого дыма,
Там же пусто, наверное. Впусти тогда внутрь меня.
Я, конечно, всю тьму не заполню,
Да и вряд ли вообще стану чьим-то спасеньем,
Но клянусь, что я буду стараться
Стать хотя бы твоим утешеньем.
Шрамы с рук твоих вряд ли исчезнут,
Хотя, может, их вовсе там нет,
И тебя нет, наверное, тоже,
Это просто ещё один бред.
Я бы снова и снова слушал,
Что ты самый плохой человек,
Я поверю тебе, обещаю,
Буду верить и верить весь век.
Нам не стоит помнить друг друга,
И сгорать от начала до края,
Я забуду, и ты забудешь
Как нас свёл вместе холод мая.
Я жалею о чём-то? Вряд ли...
Мне уж нечего больше жалеть,
И остались со мной только песни,
Их я буду ночами петь.
Буду пьяным рыдать тихо,
И кричать, что наврал, не забыл,
Я бы помнил тебя ещё долго,
И я точно к тебе не остыл.
Только вот ведь проходят дожди,
И весну с маем сменит осень,
Ты меня никогда, я прошу, не ищи,
Я этим летом ведь пить бросил.
И зимой не ищу в толпе твои тонкие, бледные руки,
И рубашку чёрную с длинными рукавами,
Что скрывают, наверное, сотни, тысячи шрамов,
Что не смогли уберечь моё сердце от муки.
~2017 год.