В ночи, среди деревьев
Среди жилых домов и скал
Стучат по рельсам поезда
В кабинах машинисты
Безмолвно смотрят сквозь стекло
На мир, который сжат
В туннель сознания
Их жены спят давно
В уютных маленьких квартирках
У них на кухнях весь комплект:
Плита, микроволновка, хлебопечка
И электрический салатонарезатель
И в сорок ватт холодный белый свет
Их жены спят одни
В своих постелях
Вжав головы в подушек пустоту
Укрывшись пледом, одеялом
В пижаме или без
Ковёр из Турции до ниточек протерся
И прикроватный пуф слегка облез
Натоплена квартира батареей
В ногах хозяек дремлет толстый кот
На локте кожа смялась как бумага
А по спине стекает струйкой пот.
В неоновом подземном лабиринте
Под центром города
Между дешёвой пиццерией
И древней телемастерской
За чёрной дверью из шершавой древесины
Живет пластический хирург
Квартира рядом с кабинетом
И там же хирургический отдел
С восьми утра со скальпелем в руках
Он режет кожу
Он сшивает кожу
Разглаживает проруби морщин
У женщин
Иногда и у мужчин
Он гладит шею пациентки под наркозом
И сквозь перчаток силикон
Прощупывает связки, лимфоузел
Берет не глядя телефон
Заказывает пиццу с ананасом
И быстро первый делает разрез
И улыбается довольно
Высвистывая арию «Кармен»
Чуть позже
Халат накинув на дешёвый манекен
На стол закинув ноги пиццу ест.
В депо застыли поезда
Механик бродит среди них
По рельсам
И проверяет сочленения
Стальных деталей со стальными
Испачкан маслом до локтей
И в чёрной саже белое лицо
Костяшки сбиты на хватательной руке
Морщинки возле глаз
Усталость на лице.
Сквозь спину протянулся рваный шрам
Воспоминание из лыжного курорта
В руках швейцарский ключ
И штангенциркуль
На шее потемневший медный крест
По вечерам, один в своей квартире
Он бутерброды с рыбой ест
И смотрит передачи про войну
Он крайне одинок
Он любит ночь и полную луну
Примерно в десять наполняет ванну
Снимает джинсы, майку и носки
Потом стоит у зеркала недолго
Разглядывая тёмные соски
Садится в ванну
Закрывает воду
Вся жизнь его сплошной ужасный крах
И в полудрёме вяло наблюдает
Как набухает кожа на руках
В роскошном небоскребе
На сорок третьем этаже
Спиной ко входу и лицом к окну
Сидит слегка обрюзгший бизнесмен
Он смотрит вниз на город
И револьвер прижат к лицу
А к уху телефон
Он говорит
«Я рад что у тебя
Все хорошо»
Внизу поток машин и пешеходов
И шум.
Он гладит дулом кожу на щеке
И вспоминает свою юную жену
Швыряет телефон в окно
И ёжится от дуновенья ветра
Он абсолютно гол
В пигментных пятнах кожа рук
На сорокадюймовом мониторе
Мелькает сводка новостей
Он говорит «к чертям»
Ко лбу прикладывает ствол
И нажимает на курок.
Его сознание и мысли
Перемещаются на стол
На коже головы
Раскрылась карта Атлантиды
В раскрытом рту
Заметен зуба скол
Он падает на грязные носки
И будто засыпает.
И словно крепко спит.
В ночи, среди деревьев
Среди домов и фонарей
Бездомный Дмитрий Фон Голдверкер
Зарылся в груду старого тряпья
Прижал к груди сиамского кота
И гладит тёплый мех
Своей израненной ладонью
Два дня он разгружал в Орехово вагоны
Чтоб заработать на еду
И на вино
И на пакетик вискаса коту
Он смотрит вверх на звезды
Которые едва видны
Нащупывает лапу у кота
Слегка сжимает
Кот сквозь сон
Шипит и выпускает когти
И Дмитрий шепчет:
«Ничего, старик
Все будет хорошо
Мы станем знамениты
Уедем мы с тобой в Берлин
А может в Лиссабон
И там откроем кабаре
А может ресторан
И заживём»
Он засыпает, видит сон
Который утром позабудет
Едва лишь солнца первый луч
Коснётся кожи его рук.