Пели вороны под вечер в июле.
Я развернулся на офисном стуле
И, подкатившись поближе к окошку,
Стал разбирать песню их понемножку.
Вроде бы, голосом птаха не вышла,
Только в той музыке более смысла,
Чем в предсказаньях Вангелии старой.
Так, соберутся крикливые стаей,
Чинно походят, как бонны на водах,
И заведут: о пустых дымоходах,
Лесе антенн, так пригодных для бдений
И посиделок дневных, и хождений.
О городах, о лесах и деревнях,
Смехе людском и расстроенных нервах.
Верно, споют и о хлебе насущном,
Что добывается в городе душном,
Больше – об окнах, ночами светящих.
Меньше – о птицах, над ними парящих.
Вскользь – о машинах, гудящих часами.
Долго и злобно – о дворнике Сане.
Песня мудра – ведь крылатые мудры! –
Каркают чинно извечные сутры,
Верно, желая до нас достучаться.
Только не склонны мы птицам сдаваться!
Вроде бы, глупость, всё – тлен, приходяще.
Только поют-то вороны без фальши,
Что, так уж вышло, присуща бескрылым.
И, повинуясь внезапным порывам,
Каркну в ответ, прямо в офисе жарком.
(Только возможно ли в офисе каркать?)
Пели вороны под вечер в июле...
Мне прописали цветные пилюли.