...Второй сезон ходячих мертвецов,
не надо - "Тятя, Тятя, наши сети...."(с)
(ведь мертвецы обидчивы, как дети...
как палочки хрупки от леденцов).
Им Пушкин будет мелок и свинцов,
сквозь марлю одинаковых столетий
им Чехов - жгуч, а Арцыбашев смел
(по-своему..)
Тут кинуть бы монету...
И что-то календарное (по Фету...),
но мертвецы не призовут к ответу,
они немы. Как хрупкий школьный мел,
стирая надпись - "Люба, я Вас лю..."
Под смех детей, прикрывшихся усами,
в девятом классе. Мертвецы не сами
пришли к себе, как к первому нулю.
Жалейте мёртвых, им ещё здесь жить,
осваивать неоны и машины,
принцессовы матрасы, горошины,
...пишите меньше!
Косточкой кувшинной
они нежны...
Как фаршик индюшиный.
Их можно умертвить и обнажить
одной главой из кисточки Дали,
дожатой капли Яцека, что Йерка...
И все они... от господа до клерка
не овдовели и не довели -
ни жизнь свою, ни мёртвость... ни ура.
(тут прав был трудовик, когда по-пьяни)
и не таких видали Модильяни...
Но волосинка линии пера
бывает выше всяческих основ,
короче снов пред лагерным свиданьем,
где Солженицын пресен и не нов
(но перечитан словно оправданье..)
-
А мертвецам дай угол и борща,
(нет-нет... ты дай... не надо этой хрени,
которая не учит укрощать)
Под слезшей краской новеньких коленей
пружинит счастье - порванный батут,
но кто сейчас заметит эту дезу,
сквозь пол дубовый мыши прорастут,
съедят крупу, напишут марсельезу.
Успеют всё.
Не дергайся.
Дыши
морозным тестом прошлого вокзала,
смотри, его уже пересказало
дитя у входа - "пиво-беляши"
и унеслось на шарике, на ша..
Сквозь круг трамваев в ржавой оторочке
каких-то лиц, разбитых на комочки.
Зима, переходящая на шаг,
закончит то, что начал трудовик
(уедет... - в сердца милы дали)
На хер.
Уступит только в тоне и размахе...
-
А впрочем он не многого достиг.