"Семь ключей" зовут пансионат.
Почему, - никто, увы, не знает.
Старики и дети здесь лежат,
Кто как может, век свой доживает.
Мало тех, кто вовсе одинок,
И к кому за пенсией не едут.
Внук-военный только в отпуск мог
Забирать к себе калеку-деда.
1. Он в каждый ежегодный отпуск свой
Домой к себе увозит деда в кресле,
И в сердце старика тогда покой,
Им море по колено с внуком вместе.
Но Президент ученья объявил,
И лишь три дня у деда было с внуком.
Тот старика в палату возвратил
И долго извинялся за разлуку.
И как ребенок, горько плакал дед,
И проклинал, и поносил он НАТО.
"Я больше не увижу его, нет!" -
И всхлипывал, шепча на всю палату.
И эту боль не смог он победить,
На жизнь в три дня лишь сил ему хватило,
И медсестра, пришедшая будить,
Тихонько простыней лицо накрыла.
2. В номере семейная чета...
Что интеллигенты, видно сразу,
И в ещё не старые года
Всё о сыне с внуками рассказы.
"Сын чудесный, что же вы-то здесь?!" -
Нянька без наркоза сердце режет.
"У снохи свои же ещё есть
Мать с отцом, они живут в коттедже".
Все без исключения они
Будто притерпелись к этой муке.
Любят вспомнить трудовые дни,
Где ценили их за труд и руки,
Когда были руки те сильны
Или же короче - просто были.
Лишь в воспоминаниях вольны
Те, кто раньше на ногах ходили.
3. У этой нет обеих рук кистей,
Но в душевой никто не помогает.
Один-то кран не повернуть там ей,
А их обычно в душе два бывает.
Но добрая сестричка в этот день
Сопровождает в качестве подмоги,
Увечную ей мыть совсем не лень,
А та потом целует няне ноги:
"Родимая, ведь я же столько лет
Водой горячей хорошо не мылась!"
И радости в глазах сияет свет,
И видит в этом Божескую милость.
Но когда о детях вспомнишь вдруг,
(Станет так порой за них обидно!),
То по лицам пробежит испуг,
Им как будто делается стыдно...
Но с надеждой пенсии все ждут,
И блаженность или блажь на лицах.
Всех ходячих в магазин пошлют,
Что купить подарки и гостинцы.
Только дети сильно не спешат,
По полгода мать не навещают.
Так, по телефону позвонят,
О здоровье у врача узнают.
Санитаркам всё тогда отдать
В горькой безысходности готовы.
Только снова будут пенсий ждать,
И детей, и внуков в гости снова.
4. Вот инвалид - мальчишка молодой,
В аварии он выжил просто чудом.
Из действий всех - мотанье головой,
Мол, есть не буду, да и жить не буду.
Все средства для ухода хороши,
Родители с деньгами, богатеи,
Всё есть да только, видно, нет души,
Да кто об этом вслух сказать посмеет?..
Недоуменье в лицах медсестер
И осужденью тоже не укрыться:
Любой диагноз ведь не приговор,
Пока готова мать за сына биться.
Не хочется родителям проблем.
Со временем лишь что-то осознали,
(Что дома даже стены в помощь всем!)
Из богадельни сына всё ж забрали.
5. А эта красотка была наркоманкой,
У матери деньги хотела отнять.
Явившись однажды с дружком спозаранку,
Строптивую мать начала притеснять.
Борясь, на балконе они очутились,
И мать оттолкнула девчонку в сердцах,
И вместе с паденьем навеки разбились
Мечты у обеих, лишь горе в глазах.
Одна ненавидит безумно и страстно,
Забыв, что сыграла она злую роль.
Другая себя виноватит всечасно,
Но меньше не станет их общая боль.
Мне кажется, вобрал пансионат
В себя все виды горя и страданий.
И только сумасшедшие глядят
Глазами вовсе без воспоминаний.
Из окон вид - лишь кладбища кресты,
Иной дороги просто нет отсюда.
Молитвослова стертые листы
Из здешнего читает кто-то люда.
Лишь "Семь ключей" мне дали осознать
Слова молитвы, где мы просим Бога
Достойную кончину жизни дать!
Как оказалось, это очень много!..
Прости-прощай, странноприимный дом,
Прибежище убогих и увечных,
Остался в сердце ты моем больном,
Как рваный шрам отныне и навечно.
На семь ключей закрыты двери тут,
Чтоб не бывать ни вере, ни надежде...
А я вернусь в покой свой и уют,
Смогу ли только жить теперь, как прежде?..