Суровый Петербург назло понятьям
Простился с грубым холодом прибрежным,
Раскинул широко Невы обьятья
И принял нас, приветливо и нежно.
И в друге я увидела спасенье,
Когда, теснясь в прозябнувшей лачуге,
Под северной столицы озареньем
Без слов мы понимали мысль друг друга.
Рука об руку шли мы вдоль каналов,
Нас солнце жгло, что здесь не так привычно,
И я с успокоеньем забывала
О горьком человеческом двуличьи.
По улицам, где Горшенёв извечен,
Бродили мы за призраком в погоне.
Здесь Цой ходил, в пальто горбатя плечи,
Гребенщиков пил в «Эльфе» и «Сайгоне».
Нам будто снова было бы тринадцать,
Настойчиво в нас сердце закричало,
Что сможем мы без лишних махинаций
Вернуть свой мир к свободному началу:
Мы, вдохновясь мотивами вселенной,
Не обращая взгляда на крамолу,
На улице, где царствует Джон Леннон,
Воздвигнем храм любви и рок-н-ролла.
И мы любили - в сигаретном дыме,
На набережной, глубоко за полночь.
Мы были одинаково другими.
Моей душе не требовалась помощь…
Под красным «Бастардо» и «Амаранта»
Мы искренне смеялись козням мира,
Устами петербуржских музыкантов
Нам пела песни вечная Земфира.
На плечи лёг нам вожделенным грузом
Наш Петербург - он был нам напророчен, -
И увенчался царственным союзом -
Союзом поэтесс огня и ночи.
©Вороная
10.08.2018