Она никогда не читала стихов,
она не любила романы.
Изящной словесности нежных оков
не ведало сердце Дианы.
Был маменькой с детства наложен запрет
на книги о чувствах и страсти,
и выдали замуж её в двадцать лет,
счастливою сделав отчасти.
Я был им соседом в провинции той,
что богом и чёртом забыта,
Диана сияла святой простотой,
спокойна была и открыта.
Семейство почтенное, двое детей,
супруг, увлечённый охотой,
и жизнь без столичных, тревожных вестей
казалась им сладкой дремотой.
А я беззаветно влюблялся в стихи,
читал вечерами романы
и не понимал, за какие грехи
лишилось их сердце Дианы.
Супруги меня пригласили к себе,
"Онегина" взял я с собою
и вслух им читал о любви, о судьбе,
и слов наслаждался игрою.
Я видел взволнованность в женских очах,
я видел, как грудь у Дианы
вздымалась, когда я читал при свечах
о муках несчастной Татьяны.
Как бережно слёзы скрывала она!
Но всё-таки рифмы поэта
лишили Диану спокойного сна,
любви обнажая секреты.
Стихи разожгли в ней порочную страсть,
в чём я был виновен бесспорно.
Спустя пару дней, мне она отдалась -
бесстрашно, легко и покорно.
Ах, Пушкин! Ах, гений! Не сукин ли сын?!
Ты сделал, что мог для народа.
Стихи твои - это любовный токсин
для женщин, не знавших свободы.
Диану, романом твоим покоря,
любил я в провинции летом,
любил беззаветно, любил втихаря,
назло старосветским запретам.
И русской поэзии вся глубина
открылась пред ней в одночасье,
и чувственной женщиной стала она,
в земное уверовав счастье.