Глава 21. Невыразительные глаза товарища Малютки.
Невыразительные глаза Малютки посерели. – Ну ты знаешь, что делать, да. – залепетал он. Щечки его стали чуть розовыми, а нос отчего-то припух. -_Дай, дай, дай, - плясало в глазах. – Ацы, мацы, серые мундиры разбирают бухгалтерию в кабинете наверху. А если девушка Вера зайдёт, жирная и потная – вообще беда. Скулить только останется, и Щахриджанов не поможет. Или Щахриджанова нет уже? – он представил белый Гелендваген, спускающийся по брусчатке от Красных ворот, и ему стало нехорошо.
Белая секретарша, сверкая белой кофтой и сосками в ней, прошла с подносом и серебряным кофейником. Какого, спрашивается, она здесь разгуливает? Напортачит только. Она портачит, вы портачите, мы портачим. Ах, отчего же Малютке так сладко и хочется какао? – или валокордина? – нет, валокордина в какао. Или послушать местное радио. Двадцать пять лет назад в старое здание провели радиоточку. Он, уставившись бессмысленным взглядом в стену, нашёл её. И стоило-то пять рублей. Но это было ещё до того, как он арендовал это здание. Кто ж знал, что двадцать лет спустя он получит своё ООО и квоты на вылов ценных пород рыб? И икорка водится периодически в холодильнике. – Дай, дай, ну дай же, - простонал он мысленно, но тут второй голос сказал – Не дам. Он обернулся. Он думал, что уже идут, и холодный пот слегка оросил майку, которую он привык надевать под белую рубашку. – Ах, где же Щахриджанов? – тоскливо подумал он.
В это время в комнату вошел доброглазый. Малютка просветел лицом.
- Привет, привет, - прогнусил он. – извини, кефира ничего нет, ходят тут всякие разные, понимаешь …
- Ничего, - лучезарно улыбнулся доброглазый, и комната осветилась добрым светом. – Это мои. Не обращай внимания. А помнишь, как мы в Париже, в университете, двадцать лет назад ? ..
И оба захохотали.
- Же не манж па сис жур! – радостно загорланил Малютка. – Экзистенциальная философия !
И разошедшись, запустил графином в небьющееся окно которое радостно гукнуло, приветствуя своего создателя.
- Ну ты вот что, не очень-то буянь, - резко становясь серьёзным, сказал доброглазый. – А то можно закончить, как Щахриджанов. Пока мером будешь.
- Мером? – спросил моментальной посеревший Малютка. – А что Щахриджанов? – добавил он совсем уж робко.
Доброглазый рассмеялся и щёлкнул мера по лбу.
- Всё тебе интересно! Ну, радуйся, что мы друзьями были … в Париже, - добавил он жёстко. – Дружба дружбой, а служба службой, - захохотал он и дематериализовался.
Малютка приходил в себя две минуты, вытер пот со лба, и тут заметил на столе папку, на которой явственно выступила надпись: «Мер». Взяв папку, он стал обмахиваться ею.
В это время вошла секретарша, сверкая сосками из-под кофты.
-Маша ! – рявкнул Малютка. – Ну-ка предложи кофе товарищам наверху. И веди их сюда, я бы сказал, у меня есть для них нечто интересное. Ты готова к интересному? – подмигнул Малютка.
- Всегда готова, товарищ мер, – радостно отрапортовала белая.
-То-то, - удовлетворённо хмыкнул Малютка и потянулся к телефону. Набрав пару цифр, он услышал знакомый голос с акцентом.
- Васо, мне опять нужен камень, - проговорил он. – Чёрный, с отливом. Что написать? Потом скажу, узнаю у жены. Начни пока с буквы «Щ».