Снова, умирая внутри, запираюсь в рубашку, выкуривая последнюю сигарету
Мы сегодня ночью, возможно спляшем, одеты или совсем раздеты
В бумажном городе помятом, я опять тобою болею.
Нас выпьют и закурят сигаретой, а после выпустят кольцами в небо
Впрочем ты как то говорил мне про лето, в которое я больше никогда не поверю
Хочешь, проверим?
Там бакланы разбиваются о море, суицидальные божьи твари
Так видимо до мурашек по коже, они что то кому то расскажут
Но не о тебе и мне, нас же скурили, запомнил?
Социапат, ушедший в корень.
Нас замуруют в откосы многоэтажок, покрасят даже сверху в чёрный
Мы, ведь, никому никогда не расскажем, что любили когда то чай зелёный
Мой прокуренный до боли знакомый, тебе сказали, что меня больше нет?
По воле или неволе, я вышла за пачкой сигарет
И больше не пришла
Уход по английски...
Нас когда то покажут не в фильме, который совсем неинтересен
Там мне в море ночами дельфины, писали эти песни
А после себя топили, в доме, в котором есть плесень.
Ты сломаешь мне руки, а впрочем лучше шею, в своих обьятьях
Мы встретимся 41 апреля, нихуя себе
Снова такая пишу тебе, а потом с ху*ли?
Ты же рядом, нас замуровали.
Нас похоронят под моей кроватью, на девятом этаже, который ненавижу с детства, как и свой день рождения
И понедельники в календаре, по сути до раздражения и жжение, и ижеги, которую я задаю пеплом
Мы станем книгой или ветром, а впрочем больше нету нас в этой заброшенной квартире
Сегодня поиграем в войну, а завтра перемирие, чтобы аж до криков
Бей посуду, я сегодня в духе
Та сдохли все бабочки нахуй в моем животе, они устроили массовый суицид
А нейрони то в голове, знают, что ты на мне завис
И я зависла.