Предисловие от редколлегии БЛК
Дмитрий Близнюк просит извинить отсутствие комментариев к отдельным стихотворениям: из-за непредвиденных забот в "реале" у него сейчас большой дефицит времени и сил.
.......................
Я постарался выбрать стихи, в которых есть premise. По-русски такого слова нет, это что-то среднее между темой и предпосылкой. Сложность с premise в том, что она должна быть не сюрреалистична и не реалистична, а – гипер-реалистична. То есть, взгляд на нее показывает реальность лучше, чем взгляд на саму реальность. Поэтому хорошую premise трудно придумать и трудно найти. Но она обязательно должна быть, это бутылка, в которую льется поток сознания. Форма бутылки может быть любой, но она должна быть. Если бутыли нет, получается лужа.
Лужа музыки.
Хорошая premise это уже процентов 60 стихотворения. Остальные сорок всегда приложатся. Оформить premise в слова это уже дело техники. Но сначала ее нужно найти. Такие бутылочки для потока сознания часто незамеченными торчат в стихах других поэтов, тогда их достаточно просто подобрать. В жизни они разбросаны намного реже, и поэт замечает их не глазами, а чувством мимолетного удивления, которое сразу же забывается, поэтому поэт должен быть всегда внимателен. К сожалению, нельзя найти больше одной-двух бутылочек в день, или в неделю, или в месяц, поэтому некоторые поэты пытаются писать без premise. Получается лужа образов, но всего лишь лужа.
Из хороших и неплохих стихов конкурса я постарался выбрать лучшие – МОХИТО ИМХО, естественно. Десять хороших стихов. Точка зрения отъявленного верлибриста. Ничего личного.
Тексты расположены в произвольном беспорядке. «Хурма» , «Deus ex machina», «Митридат» - тройка победителей по странному мнению Близнюка.
1. НАТАША ДЕНИСОВА «говорит во мне»
http://www.stihi.ru/2018/06/17/4965 отборочный тур для резидентов
это степь моя говорит во мне,
это поет ее ковылевый снег.
это я как будто за крупами в магазин,
а на самом деле к богу,
что ночь растил кизил,
что творил рыб,
да и сотворил
прозрачноглазых,
диковинных.
и душа моя этим телом поймана,
в детских прятках найдена
в темном углу двора.
это дышит во мне урал,
словно бы бежал-бежал,
да не выдержал.
это братья мои навытяжку
полегли один за одним
иже херувимы, иже
серафимы. мы говорим
"здравствуй",
мы говорим
"здравствуй",
и это значит
"вот крест мой.
мне тяжело, помоги.
мне зябко,
словно соткала меня сибирь
словно ее огромные реки обняли меня,
и никому у них меня не отнять".
тревожнолиственный лес шумит.
я – это только свет, это только свет
горящих век напролет
окон.
вот расцветают щек маки
и руки выбеливаются зимой
у тех, кто станет назавтра мной.
3. АЛЕКСАНДРА ГЕРАСИМОВА «и поскольку тело твоё – вода»
http://www.stihi.ru/2018/06/03/1594 отборочный тур для резидентов
и поскольку тело твоё – вода
ты течёшь без берега и стыда
и в твоей горсти оживают камни
слюдяными нитями льётся речь
проступаешь солью на дне стакана
зацветаешь вишней на пустыре
и поскольку время твоё – гранит
переранено слово твоё саднит
проступает жилками в междуречьях
меловых запястий вишнёвый сок
за окном так жарко цветёт черешня
лепестки влюбляет в себя песок
и поскольку эхо твоё – война
ты – прогорклое семя
горчинка льна
и земля тебе – не земля – огарок
и вдыхать тебе не свободу – слом
на столе стакан
звон стакана жарок
стук вишнёвой косточки о стекло
5. ПЕТРА КАЛУГИНА «Лежали паданцы»
http://www.stihi.ru/2018/06/29/9 отборочный тур для резидентов
Покрыты плесенью печали,
Зернистой изморозью грусти,
Лежали паданцы, дичали,
Сгнивали заживо, и пусть их.
В боярских зарослях крапивы,
Такой матёрой, бородатой,
Лежали груши или сливы,
Плодами бывшие когда-то.
Темнели белые наливы
В чаду размеренного тленья,
Неприкасаемо червивы —
Ни на компот, ни для варенья.
Добыча ос, и мух, и прочих
Насельников большого сада,
Служителей, чернорабочих,
Специалистов по распаду
Органики. Двойных агентов,
Так сноровисто-хлопотливо
Снующих между тьмой и светом
И между стеблями крапивы.
7. ЮЛИЯ ДОЛГАНОВСКИХ «Deus ex machina»
http://www.stihi.ru/2018/01/02/3572 отборочный тур для резидентов
Хор идёт по орхестре, звучит парод.
Вокруг на каменных лавках теснится народ.
Йоханна спешит, но приводит себя в порядок —
комкает фартук, пару пшеничных прядок
дёргает из-под чепца, рвёт воротник.
Выбегает на сцену — испускает пронзительный крик.
— Магда! — дрожит сопрано. — Где ты, сестра?
Рана моя свежа, а боль остра!
Презрев былые обиды, молю — спаси!
Хор отступает назад, гремит стасим.
Нарисованный лес выпускает Магду. Народ
исступлённо бьёт в ладони. Магда поёт,
тает контральто в тягучей, как мёд, ночи:
— Йоханна, сестра, пусть рана кровоточит,
но я уже здесь, я спешу, я тебе помогу!
Простирает Йоханна руки — Магда в снегу.
Бог из машины тянет рычаг — криг-краг! —
невредимая Магда к Йоханне делает шаг.
Простирает Йоханна руки — густой ясенец
тянет цепкие щупальца ввысь по отлогой стене.
Зажигает Магда огонь, но купина
лишь обжигает — и не горит. Стена
позади — криг-краг! — и Магда поёт: — Бегу!
Йоханна, сестра, я спешу, я тебе помогу!
Простирает Йоханна руки — встаёт вода,
не обойти. Звенит сопрано: — Беда!
Йоханна делает шаг назад — криг-краг! —
бог из машины теперь не выйдет никак —
Йоханна стоит на люке. Утонет сестра —
ненависть кровоточит, свежа и остра.
Магда бросается в озеро. Всплеск. Тишина.
Магда плывёт под водой. — Спасена, спасена! —
думает Магда. Вдали затихает эксод —
спектакль окончен. Магда находит брод —
ноги не держат и кружится голова.
Берег. Туман. Трава. Хохочет сова.
...Открывает Магда глаза: — Приснится же чушь!
Приводит себя в порядок, лесную глушь
торопливо пересекает, выходит к шоссе —
сколько машин! — и, на рюкзак присев,
машет встречным. Скрипят тормоза — криг-краг!
Фартук. Прядки. Чепец. Магда делает шаг
назад. Нарисованный лес. На лавках — народ.
Хор идёт по орхестре. Звучит парод.
11. МАРИНА ЧИРКОВА «ехать»
http://www.stihi.ru/2018/01/01/3032 отборочный тур для резидентов
...в красный трамвай и ехать. разума с кулачок,
рюха твоя, прореха, ореховый мозжечок.
где прорасти-добраться? сто первыми сентября,
пальчиками акаций — до стриженого тебя...
чтобы: такие дети, всё-то игра одна!
вот он, гляди, «секретик», таращится из окна:
кричный, коричный город, каменный шоколад,
улочки (злить и спорить), дворики (целовать),
дерево — сеть и дверца, кость и живучий альт —
солнечными младенцами сыплется на асфальт...
клеить кленовый «носик»? а, да и так чудно!
чей-то случайный взрослый присматривает за мной...
13. ГАЛИЯ ГАЛИ «в переходе»
http://www.stihi.ru/2017/12/03/6545 номинатор международный поэтический клуб «Рифма»
что ты с лампой здесь ищешь, Господь,
в переходе на зимнее время?
истончается вешняя плоть,
цепенеет озимое семя...
поднимается в небо вода,
чтобы выпасть серебряным снегом.
здесь уходят в себя без следа,
чтоб в себе отыскать человека,
словно свет, что нисходит с небес
даже в зябкую раннюю темень.
только им и спасаются здесь –
в переходе на зимнее время.
15. ИРИНА РЫПКА «против»
http://www.stihi.ru/2018/06/03/2007 номинатор Ильдар Харисов
как-то всё и не так и не этак
отстраняюсь и в толк не беру
а румяное нежное лето
хлещет ветками воздух в бору
и срывается воздух побитый
и несётся вдоль пыльных дорог
а деревья – лихие самбисты
разгоняют руками сорок
вот такое движение против
против жизни на тонкой тесьме
наблюдают ворона в полёте
и в шубейку обряженный шмель
раскрываются лилии к небу
дребезжит стрекоза налегке
и звенит бубенцами троллейбус
в выходном голубом пиджаке
23. ЕВГЕНИЯ КОСТЮКОВА «Бабочка»
http://www.stihi.ru/2015/01/01/1514 квота ГР за редактирование отборочного тура
злится прохожий на снежную кашицу,
зонтик – спасательный круг.
мне же погода отрадною кажется.
я никогда не умру.
да, не умру, потому что у бабушки:
стая ручного зверья,
реки варения, горы оладушков –
необходима им я.
шапка – в кармане, ветра насмехаются,
щёки кусая и нос.
красная-красная – значит красавица,
вз-рослая – думы до звёзд:
смерть видит всё, что для близких не сделали –
каждый некупленный бант.
"скорая" – птица голодная, белая.
бабочка-бабушка. ба-а-а…
25. КЛАВДИЯ СМИРЯГИНА ДМИТРИЕВА «Хурма»
http://www.stihi.ru/2017/01/01/3631 квота ГР за редактирование отборочного тура
Пришла пора светящейся хурмы,
прозрачной до семян, до сердцевины.
Над городом предчувствием зимы
курсируют седые цеппелины.
Курсируют, касаясь куполов,
утюжат неба серую изнанку,
на мелкий дождик снег перемолов,
лениво сеют реденькую манку.
Торговец смуглый, прячась под навес,
ладонью нервно вытирая холку,
дары скупые северных небес
и север проклинает втихомолку.
Зато хурма! Сквозь сумеречный смог,
сквозь осени томительные страхи
она горит, как рыжий огонёк,
как пуговка на порванной рубахе.
Но рви не рви, в прорехах хмурых дней
белеет нежность завтрашнего света.
Чем снег светлей, тем будет холодней.
Чем холодней, тем жарче будет лето.
И где-то там, далёко-далеко,
в кисельных берегах неторопливо
стекает с гор парное молоко,
и пенится в чанах хмельное пиво.
А здесь, сейчас обнявшиеся мы
в промозглом ноябре, как на подлодке.
И капли сладкой солнечной хурмы
стекают по озябшим подбородкам.
26. РУСЛАН РАФИКОВ «Митридат»
http://www.stihi.ru/2015/04/21/7913 квота ГР за редактирование отборочного тура
Митридат распаковывает пулемёт,
идёт из комнаты в комнату,
вглядываясь – не здесь ли Искариот,
на булавку страха наколотый.
Лица напряжённо-добры,
в меру витальны,
перисты.
В чьих глазах он увидит обрыв
цепи питания
верности?
Тридцать визгливых сестёр в рожке
споют о ком-то.
От липкого страха уже ташкент
в комнатах.
Тычет каждому ствол в живот,
смотрит с прищуром:
– Как фамилия? Искариот?
– Аванесов.
– Мищенко.
– Хабибуллин.
– Мак-Мерфи.
– Луй.
– А ты? Ты? А ты, лох?
Во время оное поцелуй
настигает затылок.
Не чувствуя особенного вреда,
но озабоченный,
поворачивается Митридат,
чтобы дать очередь.
Перед ним лишь луга, цветы
(не так уж плохо).
И не выпустила кресты
ни одна голгофа.
Видит какого-то старика.
– Эгей, папаша!
А что, у вас смерти река
уже не пашет?
Как только предали – сразу в рай,
я верно понял?
И на крестах-то не умирают,
под плеть не гонят...
Старик вздыхает.
– Сам ты Эгей.
Такие льготы
не предусмотрены для людей
при пулемётах.
Ты возвращайся, себя предай
тебя предавшим.
И без особенного вреда
не суйся даже
в наш луговой и цветистый уют.
Тебе не светит.
А на крестах и не умирают,
с ними живут.
До смерти.
Митридат выходит из забытья,
подзывает рядового Ольсена
из обеспечения.
У того под мышкой Книга Бытия,
не использованная/использованная
по назначению.
Ольсен подходит, чеканя шаг,
смотрит пристально,
твёрдо.
На дне его серых глаз лежат
кузницы, пристани,
фьорды.
Стальные валы морей
и жизни река
на ладони.
Прикусывая свой хорей,
Митридат
спрашивает о доме.
Спрашивает о жизни с древних времён,
спрашивает о смерти.
И когда красноречия мёд
смывает косметику
с древних висов, и Андхримнир
выносит горячее сало...
Мищенко спрашивает:
– А гарнир?
Хабибуллин сплёвывает:
– Вальгалла.
Аванесов, Мак-Мерфи, Луй,
слушая о свободе,
сидят за столом, идёт к столу,
по всей видимости, Один.
– Таких, – косит одинокий глаз
на притихшего Луя, –
таких, как этот ваш гондурас,
и в дворники не беру я.
Ольсен, после смерти зайдёшь.
Расслабились, гниды.
Учишь тут всяких прыгать на нож,
портишь книги.
Тишина обрушивает свой пресс
на братию.
Мак-Мерфи гладит золотой крест,
Аванесов – платиновый,
Хабибуллин прищуривается луём,
смотрит на старшего.
Загораживая дверной проём,
Митридат спрашивает:
– Каких богов
почитаешь, малый?
Глаза Луя содержат любовь,
а может, сверкание снятых оков.
Короче, из кармана контрафактных штанин,
он достаёт цитатник Мао.
Тут звуки соседского пианино
и голодное "мяу"
моего кота
пробуждают меня от кошмара.
Детские пальцы
отбивают "Собачий вальс".
Кра-со-та.