Все мы до самой смерти — дети.
И после, вплоть до самого конца.
Нам луч игры и до, и после светит,
И, если загрустим, он шлет гонца.
Игрой ума мы познаем пространство,
Игрою сердца познаем себя.
Порой в игре присутствует коварство,
Но мы играть не можем, не любя.
Мы жаждем новых игр во все на свете,
Игрушками мы делаем себя.
Порывисты в игре мы словно ветер,
Но мы не можем не играть, любя.
Как хорошо, вдруг осознать ребенком
Такого взрослого и важного себя.
Стать любопытным баловнем-котенком.
Мы не играть не можем, не любя.