Потише там, на пристани, полуночный народец!
Искрящийся туристами и вычурностью модниц
и криками задушенный бессонных ребятишек,
толкающийся тушами — потише там, потише!
Не сдержаны перилами бока весёлой гущи.
Куда спирать их хилыми тростинками? Расплющит
и вывалит обломками их все в помойку-море.
Внутри толпы всё скомкано в движеньи и напоре.
Ползут по морю лайнеры, как древние гиганты.
Ползут в морях бескрайние, завязанные бантом-
волной, как будто волосы, воды солёной сети,
они ревут вполголоса в неслышимой беседе.
А берега заполнили совсем другие звуки.
Уж не взбесились волны ли толпы тысячерукой?
Толпа! Огней и свисту им — вон, как все загалдели.
Потише там, на пристани, ну что вы в самом деле?
Ах, как все рвутся к лайнерам, ножищами зашлёпав —
уж слишком много падает сегодня самолётов.
В прожекторах, усталое, сидит ночное солнце.
А море нашептало мне, что лайнер не вернётся,
увязнет в мутном шторме и потонет где-то в полдень.
Вон, смертью уж зашторили в полуночном народе
морские боги лица их, несчастных на причале.
Ох, нет на них полиции — гляди, как раскричались!
Ну дайте же спокойствия, опять вся ночь бессонна!
Взлетают визги острые, от них дрожат балконы.
Все разом, вместе взятые, всё вопли в глотках вертят.
Молчали бы, проклятые, хотя бы перед смертью...