Зачем о том, что будет после нас,
и стрелкой по экрану куролесить,
уж лучше мчаться, лихо накренясь,
пролётами каких-то длинных лестниц
к сквозным дверям с табличкой - в никуда,
тесня друг друга, вламываться боком
туда, где хлынет черная вода
под ноги всем забытым и убогим.
Где всё своё становится ничьим,
а все труды нам кажутся бездельем...
Туда, где мы навеки замолчим
и все стихи на буковки разделим.
Смешаем их и снова соберём,
жалея, что при жизни не сумели,
по мере овладения пером,
легко садясь на рифы и на мели.
Зачем об этом всём, когда сейчас
полно очарования и света.
Пускай от жизни нам осталась часть,
но как её потратить не советуй,
уныние моих не лучших дней,
мой смертный грех, писательская участь.
Зачем пугать водой, когда на дне
живу в достатке, жалуясь и мучась.
Не верь словам - все лестницы наверх,
а собранные буквы лягут в строки.
В них будет всё - и дом, и старый сквер,
и даже месяц, тонкий и двурогий,
как в давней песне, той, что у дверей
попутчики споют нестройным хором.
Где я, по-русски пишущий еврей,
гуляю по небесным коридорам.
По лестницам широким вверх и вниз,
по лужам пробегаю, воду вспеня...
Где снизу не окликнут - оглянись,
а сверху мама смотрит со ступеней.