* * *
Некто изнутри меня ощупывал,
Проверяя нежно на сгибаемость,
На готовность постоянно кланяться,
На улыбчивость и продаваемость.
И душа замылилась, засалилась,
Тронутая щупальцем прилипчивым,
И я стал, как нынче и положено,
Гибким в пояснице и улыбчивым.
И за это я снабжен зарплатою,
Этой высшей социальной милостью;
Словно портмоне, я пахну кожею,
И чуть-чуть – потливостью и гнилостью.
Поклонился – и в ряды торговые
Возвращен я был от края пропасти;
Вновь и вновь я кланяюсь хозяевам
И потею – от понятной робости.
И пришельцы грозные, которые
Денежным владеют обращением,
На меня взирают с чувством двойственным:
С удовольствием – и с отвращением.