* * *
Темнеет, и дождь орошает лицо…
Над лесом повис причитающий дождь,
и ветки осиновой мелкая дрожь
стряхнула алмазы на ворох
листвы бесприютной. Чу, шорох
какой-то таинственный. — Кто здесь? Эгей!..
Не ёжик ли? Нет, это ангел Матвей
с ведром выгребает из чащи.
Да, ангел, притом настоящий.
Не то чтобы крылья, но всё-таки есть
в нём что-то от птицы: еврейская смесь
покорности и дерзновенья.
Брусника в ведре на варенье.
Вот сразу же видно: по делу, не так,
раскурит чинарик, поставит рюкзак
и скажет: — Плохая погодка,
и водочка кончилась... Водка
ему для полёта, как воздух, нужна,
поскольку скончалась от рака жена,
и трое детишек осталось.
Отвечу: — Хреновенько малость.
Но всё-таки ты не сдавайся, сосед!
Ни Рая, ни Ада, наверное, нет,
но думаю, есть воздаянье.
Матвей проворчит: — До свиданья.
К болоту пойдёт, раздвигая кусты.
Подумаю: «Может быть, всё-таки ты
увидишь когда-нибудь небо.
Иначе, зачем так нелепо
кончается счастье?» А дождик шуршит,
как будто бы нет на земле ни души —
ни ангела, ни человека.
И только, как белое млеко,
в болоте туман и какая-то жуть —
шагнёшь и провалишься в сонную муть,
кляня это всё окаянство.
Но выйдешь в иное
пространство.
2015 г.