Сон мне снится:
Будто в "Вий" я попал случайно;
Вурдалаки, упыри, церковь та печальна.
Посерёдке гроб стоит, приоткрыта крышка;
В нём красавица лежит, сердца звук не слышно.
Волосы её лицо закрывают складно,
На руке блестит кольцо - будь оно не ладно.
Лихорадочно черчю мелом круг - фигуру.
На коленях я стою и дрожу понуро.
Вдруг взлетает резью вверх крышка того гроба
И красавица глядит на меня так строго.
Узнаю, её, друзья, то модель из чата;
Обещался что на ней я женюсь когда-то.
Адским пламенем воспряв взгляд ей пылает,
Палец мрамора когтём к ней меня ззывает.
Нет! Зачем? Я не пойду!
Я упал и замер.
Вытянулись все в дугу кровососы-твари.
А коханочка встаёт, речи молвить хочет:
"Нет, тебе не пережить этой долгой ночи!"
И все слуги-упыри обернувшись рыща,
Молча двинулись ко мне выпятив глазища...
Тут я в ужасе открыл свои бледны очи:
Белоснежный потолок, где-то гром клокочет...
Вижу тонкая рука грудь мою сжимает,
И на пальчике блестит...
То кольцо! Я знаю!
Сразу вспомнил жуткий сон, сказки-небылицы.
Открываются глаза у моей царицы:
"Мне приснился милый сон,
Будто в том наряде,
Что на "бонге" мы с тобой ворковали всладе,
Положили меня в гроб, оплели венками,
И дымятся свечи под святыми образами".
"Парень там передо мной, на тебя похожий..."
Ей я говорю: "Постой, ведь во сне всё может..."
Не успел договорить - побелел от страха,
И лицо моё в момент стало как рубаха.
Красные зрачки горят, зубы словно иглы,
Уши веером стоят, запах из могилы.
Резкий рык и плоти стон,
Кровь рекой на стены,
Рисовать чудной узор на паркете сером.
И взревев могучим громом сонма адских сил,
Ты рекла: "Тебе конец, Хэнк Тридцать Один".