«– А давай придумаем еще один фильм, – предложил Гена. – Опять что-нибудь веселое. Вот идут два парня, увидели чешую от воблы. Пошли по следу, зашли в двор – а там пиво и воблу с лотка продают… Как?
Это была наша последняя встреча. Первого ноября Геннадий Шпаликов покончил с собой.»
Георгий Данелия.
Засыпало. Все вокруг засыпало. Хоть где ударение ставь. И сознание внутри меня засыпало. Не вертелись там больше мысли, не роились, как раньше, в томительном хороводе слов. Смотришь на дерево, а в голове сами по себе стихи. Они, конечно, сначала не нравятся, а ты им веточки подравняешь, листиками укроешь красиво – и запоют стихи, как птички на дереве. Надо дойти вон до того двора, через арку и вдоль дома. В доме люди живут, а тебе их видеть неохота. Они посмотрят- погладят- да спросят про жизнь. А про какую жизнь им отвечать? Про старую жизнь и так все знают. А про новую и рассказывать нечего. Или просто посмотрят вслед. Молча. А так еще хуже. А до двора дойти – ой, как надо. Там, наверное, ждут. Наверняка ждут. На лавочке сидят и ждут. Поэтому надо идти. Идти к чужим людям, которым ты не нужен. Зачем они сидят там? Почему там не сидят те, кто тебя любит? Ведь они же еще любят тебя. Почему они не дождались? Ты бы к ним обязательно пришел, через весь двор, через весь мир пришел бы. Потому что не было больше сил у них – так она сказала. И плакала, все время плакала, и сыну глаза закрывала рукой, как будто он тоже мог заплакать. А сын не плакал. И ты не плакал, чтобы слезы не было видно. Все слезы внутрь тебя стекли. И там плещутся до сих пор, не высыхают. Вот. Сам не заметил, как через арку пробрался. Теперь дом. Люди, зажмурьтесь, посмотрите на листопад, наклонитесь поднять окровавленный кленовый лист или просто пойдите домой – съесть вкусный куриный суп и посмотреть хороший фильм. Сегодня по телевизору хороший фильм. Добрый. Там все молодые и улыбаются, и дождь. Дождь – вот что тебе надо! Если пойдет дождь, все попрячутся по подъездам и не увидят твой одинокий парад. Но дождя нет. Что же это за осень такая? Ведь никогда не любил осень как раз за дожди. И за то, что осенью все кончается и умирает. И ты как будто умираешь среди этой жухлого кладбища всего того, что было таким ярким, цветущим, таким беззастенчивым и благоуханным. Таким смелым, не знающим о смерти. Ладно, пройдемся так, с оркестром. Пусть смотрят. Нам то чо, нам ничо. Медленно так за угол завернем, голову высоко держим. А там, над головой, облака. Единственно, что не умирает осенью – это облака. И хоть небо становится такое бледно-голубое, такое тонкое, что кажется – облака упадут на землю, не удержатся в разреженном воздухе. Вот и двор. Дошел. Дошел.