Давным-давно на кладбище Донском
Любил бродить я меж могил почтенных.
Во мне и мысли не было о том,
Что здесь когда-нибудь, устав от дел никчемных,
Найдет себе пристанище отныне
Прах существа невиданной гордыни,
Избравшего предательство судьбой,
И злобно мстивший своему Отечеству,
Которое спасло все человечество,
Своих писаний подлой клеветой.
Навряд ли он сейчас почиет с миром
В загробном обиталище немилом,
Он не покинет нас враньём своим,
Про то, что сгинуло. Ему еще по силам
Из замогильной тьмы курочить молодым
Мозги и души творчеством постылым,
Что было мертвым и мертво сейчас.
Смерть не забудет никого из нас,
Кто прожил жизнь, бесстыдно иль по совести.
Она – конец всему, подорванный фугас…
Смерть – это точка в человечьей повести,
Но не для всех: бывают мертвецы,
Кому тесны могильные утробы.
Они торжественно их покидают, чтобы
Отпраздновать столетний юбилей
На оскорблённой родине своей
Их злобными и лживыми наветами,
Что к нам вернулись пошлыми советами,
Как обустроить Русь по дряхлым образцам,
Что не сгодились дедам и отцам,
Но стали позарез нужны их внукам.
В его столетье все сойдутся кругом
И будут вспоминать, как рушили Союз,
И обрекли к скитанию по мукам
Его народы, убивали Русь,
И сердцевину жизни – справедливость.
Им уйму худа сделать удалось…
Но Пушкин жив – и с нами Божья милость,
Жив Русский дух, и в душах занялось
Сияние всеобщего прощенья.
Но сбудется ль, оно?.. Россия вопиёт
И требует на Правде возрожденья,
Не то -- она сама себя взорвёт.