Такой же вечер был тогда,
Как возводили мы запруду.
Пестрела в яблоках вода,
И мёдом пахло отовсюду.
Глаза съедала пыль от троп.
А мы всё жали на педали,
Чтобы услышать, как наш поп
Вокруг корзин взывает к дали.
Мелькало солнце в спицах дня.
Я, чтобы он подольше длился,
Загнал двурогого коня,
И, видно, с пылу застудился.
Закат особенный на Спас.
Отсвечивая связей метры,
Душа весь август выше нас
И в эти дни готова к смерти.
Готова к вечности. Как знать,
Что тяготимая лишь домом,
Душа ль пытаеться нам дать
Перед дорогой банку с мёдом?
В корзине кто-то торопил
Уплыть под белым полотенцем.
И поп, не зная, окропил
Преображение младенцем.
В оцепенении от всех,
И в лихорадке весь горячий,
Я уходил куда-то вверх,
К земле чувствителен и зрячий.
А ты стояла там внизу,
Жена и мать в моей простуде,
Плела подсохшую лозу
Вокруг могилы над запрудой.
И от тебя струился свет
Такой пронзительный и яркий,
Что надо мной дорога лет
Пылала виноградной аркой.
Там висли желтые сады
Прожитых жизней, словно вспышек,
В которых августа следы
Из года в год ведут нас выше.
Ведут в сомнении под дверь,
Его ль мы дети. И как видишь,
Душа вернувшаяся, здесь –
В корзине плачущий подкидыш.
Толпа в молитве пела. Близ
Светились клены, крыши, окна.
И дети плакали. Рвались
Души божественной волокна.
Как лица дрогнули, гуськом
В ребёнке приструнили труса.
Вздыхали люди, знать, о том,
Что кто-то с неба не вернулся.