Море приходит в болезненно синих снах,
где смеяться и плакать от боли не перестать,
где волна закрывает собой полосу песка
и вокруг расцветает сиреневая весна.
Я засыпаю на грани своих путей,
где-то среди побелевших чужих костей,
где-то среди обратившихся прахом тел,
и беспощадная гибель - она везде.
Я засыпаю, когда исчезает свет,
и во Вселенной меня абсолютно нет.
Я проживаю чужие запасы лет
слушая песни далеких твоих планет.
Души, тобой обреченные, стерегу -
я, задремавший на ласковом берегу.
Волны морские срываются и бегут,
чайки вопят - так и хочется подстегнуть.
Я засыпаю во мраке и пустоте,
там, где ни крыши, ни белых надежных стен,
снится - рисую чернилами на листе
страшную гибель, которая тут - везде.
Я засыпаю, мне чудятся голоса:
"Боже, помилуй", "Яви нам свои глаза",
"Боже, прошу, научи меня их спасать", -
люди бормочут, и лица у них - в слезах.
Я засыпаю, мне чудится их мольба,
старые храмы на части крушит стрельба,
в серых высотах грохочет "беги" набат,
и, подчиняясь, бросаются убегать
люди мои, обреченные парой слов,
люди мои, не видавшие этих снов,
люди мои - одиночество голосов,
люди мои, сосчитавшие век часов;
люди мои, постаревшие лишь внутри,
там, где опять тебе нужно поговорить,
но, не сдаваясь, ты просишь меня: "Бери,
пусть они будут твоими, а нет - сотри..."
Я беру, потому что жалею, и я могу
стать спасением тех, чьи минуты вперед - бегут,
тех, кого от тебя бесконечно я стерегу,
засыпая на теплом сиреневом берегу.
И они засыпают со мной, потому что я
их последний приют над туманами - как маяк,
потому что другой не способен уже принять
то, о чем они просят с надеждой такой меня.
То, что я исполняю - решительно, как во сне,
то, с чем я прихожу к отшумевшей своей весне,
то, с чем я разбиваю пределы холодных стен,
зная: страшная гибель по-прежнему где-то здесь...
Я измотан до крайности, вера моя горит,
но я помню, что ты их придумал и сотворил,
и не знаю, сказать тебе: "Вот они, посмотри!",
или сдаться и тихо шепнуть тебе: "Забери."
Я ложусь на песок, но повсюду - одна вода,
месяц выгнал на небо сияющие стада.
Я убью малышей, если все-таки их отдам.
Я себя не прощу, если все-таки их предам.
Я закрою глаза, но окажется - я погиб.
Я - приемный отец для творений твоей руки.
И любому решению верному вопреки
я тебя умоляю: "Пожалуйста, сбереги -
на земле, где песок покрывают ряды костей,
на земле, где сияние лун поглощает тень,
где ужасная гибель следит за тобой везде, -
на земле, где я умер - не трогай моих детей..."