Наверно, многие запомнят
Паденье огненной стрелы,
Когда на окна тёмных комнат
Гром наводил свои стволы.
И над равниной Подмосковья
Летела жаркая гроза;
Наполненные синей кровью,
Фиалки жмурили глаза.
Почуяв крылья грозовые
В ту ночь у бледного лица,
Я понял - может быть, впервые -
Закон слепящего конца.
И туч горячие волокна,
Влачась, измучили меня,
А люди запирали окна,
Боясь небесного огня.
Когда, почувствовав немОту,
Прощаясь с гулом бытия,
Грозу, последнюю по счёту,
В восторге детском встречу я?
Ведь озарившая полмира,
Пугая горного орла,
Гроза, летящая с Памира,
В гостях в Ташкенте не была.
Под светлой молнией познанья
Я вздрагивал, горел и рос.
Но, может быть в горах Тянь-Шаня
Ударит молния в утёс?
Я встречу известковым взором
Виденье жаркое моё,
Когда с расплавленным затвором
На землю упадёт ружьё.
Я в мире жил, как небылица,
И скучно повторять азы.
Что я - ничтожная частица
Меня сжигающей грозы.
1932