Летит
последних
летних
дней
в луга
лихая
колесница,
по следу
огненных
коней
взметая
всполохи-зарницы.
Скорей, в автобус! Не догнать,
так проводить её хотя бы;
мне мерять даль не привыкать
считая вёрсты да ухабы.
Меня сорвал тревожный свист,
и бросил в даль – легко и строго,
он в сентябре погонит птиц
на юг межзвёздною дорогой,
легко пронзает толщи вод,
и рыб послушные армады
спешат в отчаянный поход,
презрев врагов и водопады.
Карга-попутчица: "На кой?
В такую даль! Один! Охота?"
И тычет в карту мне клюкой,
прям в Васюганские болота.
– О, жено! Тысяча чертей!
Какая детская беспечность! –
Ещё каких-то пару дней,
и это лето канет в вечность!
А я хочу в ночные сны
впитать закатные пожары,
и тихий плеск речной волны
о берега змеиной Тары,
услышать в шёпоте ветров
на дне степного междуречья
давно забытых языков
скупоречивые наречья.
В дыму предстанут мор и глад,
потопа грозные картины,
который тысчи лет назад
здесь распростёр свои пучины,
и лики гордые царей,
вослед ушедшему потопу,
ведущих к западу людей,
чтоб обнажённую Европу
державной волею венцов
одеть в народы и границы...
Хочу понять, в конце концов,
о чём поёт ночная птица,
узнать о чём в печи ночей
кричали летние цикады,
и вместо теленовостей
смотреть немые звездопады.
А утром...
Солнце и роса!
Ах, этот чистый свет душе бы!
Ещё раскрыты небеса,
ещё земля в объятьях неба,
ещё стада угрюмых туч
блаженный край обходят мимо,
и жизни даль с прибрежных круч
ещё почти необозрима!
И пусть уже в колках берёз
желтеют осени приметы,
на слюдяных крылах стрекоз
ещё дрожат осколки лета!
И, проникая в их игру,
как сокровенное, по крошкам,
я их прилежно соберу
в души нагретое лукошко,
чтоб сохранить до той поры,
когда умрут цветы и грёзы,
и лягут снежные ковры,
и снова в час метаморфозы
блеснёт, надеждой одаря,
в мороз, сковавший мир до донца,
в глубоком мраке декабря
огонь полуночного Солнца.
Скорей!
Подальше!
В глушь!
Туда,
где у людей простые нравы,
где жизнь прозрачна как вода
ручья, питающего травы,
туда, гле дремлет синий лес,
где горький дым костра так сладок!
Где тёплым золотом небес
горят бока осенних яблок.