I
Смирясь с судьбою вечного вассала
(однако тетраморфу не пристало),
обиды прошлых лет переболев,
спустился плавно с мраморного пьедестала,
как только "хоть глаз выколь" ночь настала,
отлитый в золоте венецианский лев.
Плывя походкой сумрачной гондолы,
владения дожей гордо обошел,
нырнул в посыпанные лунной крошкой воды,
насколько мутные - зависит от погоды,
проник под Реденторе своды,
Спасителю пожертвовал поклон.
Потертый блеск боков, густая грива смята,
оскал суровый больше не страшит.
Котом домашним на изогнутом мосту сидит,
подумать можно, что он что-то сторожит,
листая томно томик Марка лапой.
Извечный символ дожей королевства,
свидетель славословия времен,
когда заброшенным на дно лагуны перстнем
был город с морем неразлучно обручен,
умолен Николай и флот в крестовый путь отправлен
за добычей, оправдывающей средства.
II
Явился он мне в фазе полнолунной, в разгаре лета.
Свинцовый шар уже был Теллус поглощен
в квадрате, зияющем полотном Каналетто.
Пришел по старой дружбе, был польщен
со мной остаться для беседы светской
в ветшалой станце с пожелтевшей, ставшей пазлом фреской
и пыльной пестрой люстрой в унисон.
Возможно это был всего лишь сон
под властью люменов белесого светила
или жара воспоминания породила ... :
На тоненьком плоту средь черепичных крыш
пишу послание кондотьеру: - "Ты простишь?
Ведь не напрасно мучился, живя со мной в двоем,
блондинкой медной с золотым загаром, -
стать помогла тебе, тряся обыденным платком,
столь бешеным венецианским мавром."