Розу белую с чёрною жабой
Я хотел на земле повенчать…
С. Есенин
Едино просих от Господа, то взыщу: еже жити ми в дому Господни... (Пс.26:4)
А в поэтском раю – постоянная осень,
и качает своим опахалом каштан.
А в поэтском раю выступление в восемь,
и сегодня читает стихи Мандельштам.
На открытой площадке не слышно ни звука,
только шорох дождя и растерянный взгляд.
И к поэтам опять возвращается мука,
и за рядом пронзает заполненный ряд.
Та, которая раньше рождала забвенье,
возвращала на крыльях блокнота к утру…
И беззвучное корчится стихотворенье.
И шевелится роза у жабы во рту.
Завтра будет опять исступление в восемь,
Над скамьями закружится первый снежок.
И редеет листва… И не рай это вовсе…
И куда только смотрит поэтский божок…
Завтра будут молчать то Сергей, то Марина.
Их слова – это местных аллей перегной...
И в поэтском раю оголилась рябина,
а верёвки здесь нет как назло ни одной.
И по кругу вращается вечная осень.
И над аркой печально зарница горит –
то ли лампу не выключил спящий Иосиф,
то ли в летнем Эдеме проснулся Давид.
Или это в далёком, оставленном мире,
где струится сквозняк из подлунных мехов,
свет грошовой свечи, шелест сонной Псалтыри
понесли между кип запыленных стихов.