и тогда, находясь в городской черте,
вдалеке от любой воды, но
утопая в отчётливом "всё, приплыл",
сам уже рвусь к прабабушкам-праотцам,
ведь улыбки бегут,
словно рябь по дунаю –
определённо, что-то в меня вселилось,
что-то живёт внутри моего лица.
и тогда – недостаток времени-места,
нехватка невосполнина,
и дунай заливает несчастный мозг,
выходя за любые черты
лица. в голове коротит,
щёлкает лампочка и
выключатель пылает синим
пламенем, словом, в моей голове происходишь ты.
и тогда по дунаю теку
за черту окружной,
где стоят, в дураках по макушку,
в воде по пояс,
толпы нищих дорог – побираются на заплаты.
но пространство, хлипкое на разрыв,
исчезает за поворотом.
ты исчезаешь за вспышками лесополос.