Танк в городе, как боевая единица,
Недолго проживёт без помощи пехоты,
Простора нет, нет боевых позиций,
Вокруг на триста шестьдесят одни заботы.
Каким бы Голиаф могучим не казался,
Есть место уязвимое на нём,
В подбитом танке экипаж остался,
И великан ревел, охваченный огнём.
Не слышно было крика в шуме боя,
Когда утихло, подошли к нему враги,
Снаружи любопытных было двое,
А он внутри, не выпуская рычаги.
В открытом люке, в тесноте проёма,
Не видно было самого бойца,
Из черноты смертельного излома
Лишь глаз белкИ на копоти лица.
Когда его потом достать пытались,
Ещё металл окалиной трещал,
Но кисти рук на рычагах остались,
И мёртвый, он машину не отдал.
Двоим смотреть на это было жутко,
" Да ну его", -- один из них сказал,
Недалеко от площади " Минутка "
Сожжённый танк, как памятник стоял.