На полке храп со свистом,
обложки книжек.
Читает дед плечистый
«Падение Парижа».
Стучит по рельсам поезд.
И смотрит сонно,
в уголке пристроясь,
церковная персона.
В тамбуре цигарку
крутит проводник,
в тамбуре цыганки
хлёстки на язык.
Шумно и бурно
стучат о лавку кости,
картёжники бубны
зажали в горсти.
Тоска в глазах у тосненских –
на рынке не везло,
глядят в окно, где сосенки
танцуют за стеклом.
От тех зелёных танцев
всех клонит в сон…
И вдруг на тихой станции
гармонь вошла в вагон.
У парня зубы – сахар,
взгляд – хитёр,
квадратным солнцем – бляха,
в улыбке – «Беломор».
Подсел к девчонке с чёлкой,
заиграл матлёт.
Гусеницей чёрной
гармонь ползёт.
И сразу полвагона
за душу схватил
какой-то забубённый
шальной мотив.
Рука с морской наколкой,
на клавишах – огонь.
Картёжники умолкли:
давай гармонь!
И кто-то крикнул: «Тише!»
любителям козла,
«Падение Парижа»
упало со стола.
На верхней полке
прекратился храп,
заулыбался попик,
забыв про божий храм.
А тосненские крали
в крик на весь вагон:
«Мы Тосно прозевали,
ах, чертова гармонь!».