Ночь пролила свои чернила
на лист тускнеющего дня
и путь комете прочертила,
мечтой сверкающей дразня.
Луна, откинув покрывало,
математически точна,
лишь половину показала
(ах, как стеснительна она!).
И задрожали в небе блестки,
маня неверной красотой,
недосягаемой и броской,
в чернильном небе разлитой.
Свеча, бессонницы подруга,
на подоконнике горит...
Но, метя в самый темный угол,
крадется первый луч зари.