... Мы не виделись почти три десятка лет. Благодаря Светлане Василенко, я как бы заново познакомилась с Геннадием Калашниковым... уже через его поэтическую книгу. И, конечно, едва прочитав, не удержалась от того, чтобы не высказать эмоции. ОТЗЫВ НА КНИГУ ГЕННАДИЯ КАЛАШНИКОВА «В ЦЕНТРЕ ЦИКЛОНА».
Само название поэтического сборника располагает к философскому осмыслению сказанного. Как из волнения мельчайших частиц возникает циклон, так из моментов человеческих переживаний складывается некая неуправляемая сила жизни. И то и другое - стихия. А что значит – быть в «центре циклона»?
Можно поставить ответную веху на этих строках автора. В них ясен смысл того, что самому автору особенно важно и дорого:
«На земле, на воде не оставишь следа, жизнь богата и так скудна, камениста земля, и у дна вода не такая, как не у дна.»
Так где можно оставить свой след? Нет, не на каменистой земле… Не на поверхности воды… Не на той поверхности, которая тянет взгляд ко дну… След – фантомно незрим. Остановиться в центре циклона – это значит, разглядеть устремление вверх. Устремление… Это когда, поднявшись со дна обыденности, силой своей поэтической стихиии пытаешься соединиться со стихией космической
« Кто-то смотрит на нас, словно тысячью глаз, то ль одним, но всевидящим оком. Пусть запомнит вода рыбака невода, птицелова силки и упрямые петли погони. Прячет омут сома, смотрит осень с холма из-под тонкой, прохладной ладони.»
Но где же ключ к внезапно замершему взгляду? Взгляду, который ешё – до столкновения земного с небесным?.. Как добыть его? Добыть и открыть запертые в глубинах себя и всего сущего – драгоценные потоки ощущений? И, замерев в центре циклонического хаоса, автор словно сквозь тьму отыскивает глаза того, у кого хочется спросить:
«Что ты медлишь, Творец, расскажи наконец про твои золотые заботы. Ведь запомнит вода у запруды пруда, что не входят в поток её дважды, то, что свет — это тьма, что открылись с холма горизонта с полями пространные тяжбы, медь и камедь сосны, свет молочный луны, облаков невесомые битвы, блеск плотвы, плеск листвы, шум травы-муравы, гон твоей каждодневной ловитвы»
… И уже , будто лицом к лицу, совсем близко к Создателю, почти глаза в глаза, разрывающимся в поэтической стихии сердцем, автор вопрошает, какая же ловитва (добыча) самая важная для человека? И будто слышит ответ. Слышит и передаёт нам через «Буквы». И звучит в них тайный смысл всего изначального:
«1. Муравьиный Крит, волны бьют упрямо, учат алфавит: альфа, бета, гамма. Белый теплоход, рябь теней как смальта, всё наоборот: гамма, бета, альфа. Было и прошло, дебет, кредит, смета, время истекло: альфа, гамма, бета. 2 Ночь напролёт с призвуком меди ветер поёт — аз, буки, веди. Так говорят после разлуки — всё невпопад: аз, веди, буки. Минуйте ны, порча и сглаз. Веди темны, буки страшны, есмь аз.»
… И от этого магического гула, тайнописью звучания будто смещается циклонический центр. Дальше от Земли, ближе к Небу. Но все земные ощущения – это предстоящий труд. Это горы неограненных алмазов-слов, которые ценой всей жизни предстоит огранивать. Каждым новым днём приветствовать и Свет и отбрасываемую светом Тень… И принимать эту космическую данность, находя опору в самих фантомах невесомости. И, качаясь на этих фантомных ощущениях, удерживать равновесие своей человеческой природы:
«День начинается. Тень, поселившаяся на стене, прочищает горло и перья чистит, дерево само по себе шумит в стороне, дождь на ощупь пересчитывает на нём листья. Приметы прошлого очевидны, а грядущего — нет, близоруко вглядываюсь в дальнозоркие горизонты, вопрос не задан, но готовлю ответ, так на всякий случай берут с собой зонтик. И действительно, наклонившись низко ко мне, небесный яхтсмен или воздушный дайвер что-то спрашивает, слышу его не вполне, но отвечаю, что груз на плечах и свет в окне ничего, не гнетут, вообще — не давят.»
Стихия земного и небесного в поэзии Геннадия Калашникова плавно балансирует на стыке циклонического роста сознания. И я сознательно разрываю рамки стихотворных форм, обнажая глубокий философичный смысл сказанного. Ибо заданность формы лично моё восприятие «давит».
Не буду приводить примеры метафоры. Ибо вся поэзия книги – это циклоническая турбулентность свежих, чудесных, неожиданных метафор. Начиная цитировать какую-то одну, я не могу остановиться. Любая метафора Геннадия требует продолжения. Её невозможно вырывать из контекста мысли.
« Мысль о жизни вручную перемалывает время в деньги, по сторонам не смотрит, сама собой до краёв полна, и о том, что бессонница — это modus vivendi, ей расскажет флора, растущая в урочищах и по обочинам сна:
валериана, шалфей, зверобой, пустырник, окопник, сабельник, мак-пустоцвет не в счёт, иван-чай, цикорий, укроп и любой кустарник распаривается, заваривается, настаивается и идёт в ход, шелестит в изголовье, шуршит в изножье, ночной птице и всяческой фауне даёт приют. А река всё течёт, передёргивая озябшей кожей, меньшие братья пищевые цепочки куют. Ладно, пусть волки хвастаются, хвастаются, хвастаются клыками, пусть ворон точит, точит, точит свой клюв о камень, а ты, ночная птица, сипи, сипи, сипи: Гена, не спи не спи не спи не спи…»
… И это он… так неожиданно… себе… траве, деревьям, птицам, своему читателю… призывно, бережно, нежно - «НЕ СПИ!» Не спи! Иначе не увидишь, как:
«Дно колодца мерцает, дробится — то ли зеркало, то ли глаз кита, на спине которого лежит Земля. Дом стоит на пригорке, за перелеском пустое поле да бурун облаков от проплывшего небесного корабля. Спорят с ветром деревья, вскипают и даже, выворачивая листву, переиначивают своё естество. Весь набор: свет и тень, необходимые для пейзажа…»
Нет, я чувствую, что не могу остановиться. Как не могу остановить «циферблат небосвода» в его «центре циклона»… Как на предыхании не могу удержаться от бесконечного осмысления им сказанного. От этой дивной звукописи, мелодики, в которой каким-то краем бока «точен и сух небосвода слепой циферблат. Это бездны следы, на лазури её отпечатки, это вечности цепкий, недвижно-внимательный взгляд.»…….
Взгляд поэта, предлагаемый из вечности – Тебе! Взгляд, дарящий возможность – думать, чувствовать, наслаждаться! Удержи его! Собери в лучи! Небу своему передай!
"есмь аз.»