Так странно: нет ни страха, ни печали,
Нет больше слез и мук любви,
И древо жизни силу потеряло,
Осталась лишь вина за прожитые дни.
Вина за то, что ничего не сделал,
Для душ больных, истерзанных судьбой,
Не создал им палитру вдохновенья,
Не заронил в сердца свободу всепрощенья.
Когда умру, и будут жизнь мою судить,
И перед Богом, от стыда сгорая,
Не о прощеньи буду я молить,
Я буду жаждать наказанья.