Я вспоминаю детство...
Отец и мамка,
ведут меня из сада,
а я кручу, смотря по сторонам,
своей глазастой головой.
Одета кофта наизнанку,
гремит трамвай, бегут такси,
и мама очень рада,
что мы идеи втроём домой.
Бабуля замесила тесто,
и напекла нам пирогов.
Закрыв глаза я вспоминаю,
хрустящий аромат блинов.
Моя любимая старушка,
сидит с улыбкой за столом,
и наливает чай мне в кружку,
и аромат наполнил дом.
На кухне так уютно,
цветные занавески, на стенке тикают часы с кукушкой,
стоят тарелки, самовар...
А мы сидим послушно,
и за столом обычный гам.
Отец сидит по центру, подбочась,
широкая улыбка с губ не сходит.
А мама с боку от него
на стол рукой облокотясь,
чуть рюмку пригубив, глаза отводит.
Румянец на щеках, приподнятая бровь, отец болтает,
шутки подбирает...
Потом замолкнув... погрустив... он продолжает вновь,
и между делом в рюмку подливает.
Индийский чай из пачки со слоном...
я помню вкус его особый, терпкий...
Я вижу как сижу с открытым ртом
смотря в окно на птиц, на тополиной ветке.
За окнами висит белье,
которое бабуля постирала.
Между деревьев натянуты веревки, и вмещается там все...
и простыни и брюки,
и даже покрывало.
А во дворе такая благодать,
нет чужаков приезжих, припаркованных машин.
Скамейки на них друзья сидят.
И взяв велосипед лечу на встречу к ним.
Вокруг домов растёт сирень, смородинка, крыжовник,
вишня, дуб... и клёны.
И мы воюем в них друг с другом целый день...
И это целый мир и дом родной с пелёнок.
Я знаю каждого тут жителя давно... а у соседа
со второго этажа есть телевизор.
И каждый вечер, он зовёт к себе смотреть кино,
и я бегу к нему вприпрыжку с низу.
Конец семидесятых...
остатки старых деревень,
и люди здесь давно сроднились.
И если, кто ругался тут,
то тут же радостно мирились.
Двадцать копеек... и пломбир вкуснейший самый на планете.
Бутылка газировки и кино...
И кто бы, что ни говорил,
тут счастливы все были дети.
И сколько нужных книжек прочтено...
А мы играем в банки во дворе
и трём ногами пробки
по асфальту, и крепче нашей дружбы нет на всей земле,
и между нами нету лжи и фальши.
Восьмидесятые...
Великая страна простых устоев.
Летящий мишка машет лапой на прощание.
Мы верим в будущее, в космос и героев...
И плачем искренно, не веря в расставание.
Девчонки заплетаю косы, и банты их украшают.
Смущенно наполняются, растущей красотой.
И зайчик солнечный по стенке пробегает,
и я ловлю мгновенно его своей рукой.
И выступают слезы на глазах моих порой,
когда я вспоминаю тёплое то время, что ушло...
И мое сердце покрывается золой,
мне одиноко без него, как жаль... оно прошло.
О сколько добрых, преданных людей, какие честные
и искренние лица...
И сколько добрых и чувствительных детей,
и жаль, что время так безудержное мчится.
А в девяностых...
все рассыпалось как пыль.
Сгнила как рыба с головы, моя страна...
И выросшие дети, сгорели как ковыль.
Отдали в жертву добровольную себя...
Последние из этих старых могикан,
Растеряно стоят, и грустно, очень смотрят,
На то, какой творится балаган и новой веры идола возводят.
Я не смогу принять сегодняшние дни...
мне отвратительно, я слишком устаревший.
И люди новые живут совсем одни, и важно только,
чтобы быть успешным.
Но время, то, что до сих пор
во мне живет, будто машина времени меня туда уносит...
Там мне тепло там бабушка моя живет...
Там не осудят, и никто не бросит.
Денис Куракин.