С тобой говорил я не голосом, словом, основой сотворенной с небес.
Меня срисовала из освещенного прошлого, в абстракцию с конкретикой присущей одевая наперевес.
Мы пребывали в диаметральном полюсе, тянущие посланные тяготы быстротечной жизни, и познавались в сотворенном сравнении, искоса;
И наши следы ветер глухой протяжно слизывал, спотыкаясь и поднимаясь на Голгофу жертвенную, ступая на первогреховную Адамову голову.
Мы с тобой, ранее, в рассеяной человеческой памяти, имели и несли знания, от спектра производного - сигналы, беспрерывные.
Теперь и сами поистесались о человеческое несуразие с пресностью одуряющей мозжечки, без духа, бестелесные.
Канули, различая лишь чёрное с белым, бесцветно в монохромность Кроноса расточение, вычленив первозданность многоцветную, нескончаемую.
Окапываясь в траншеи со рвами, падали, на своих же благосклонностях к небу разрывались, замаливали кресты выпавшие, по кускам розданные правомерно.
За медлительность, упрекавши сознательность, тщетно пристыживали власть пустоблудую в тело вселившуюся и на душу петлю накинувши.
Вне, мы сосуды разлитые, напрочь, бессмысленно, лишь следствие небытия и недействительности подпитываем, незамедлительно.
Из всех выпадающих, неопавшее и неразлитое наше, стало роскошью, по ветру непустимой кратко, заложенное произрастать в святости перманентной.
Мы с тобой, воистину, неразделимы, неувиденны, неспеты, незабыты, присутствуем в Богообразе и самости, повсеместно и во вечности.