Прогорело да и замерло –
гром затих, улегся шквал.
Ты меня забудешь намертво,
как никто не забывал.
Занавесишь шторкой черною,
разорвешь, согнешь в дугу, –
ах, растоптано-зачеркнуто,
и теперь не обожгу.
Кто такая, было, не было, –
потерялась без следа.
Не окликнешь, шаг не сделаешь
и не вспомнишь никогда.
Лишь потом расскажут сплетники:
сквозь последний душный дым
на руках у исповедника
бредил именем моим.