. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . с. 042 – 045
ЗИНАИДА ГИППИУС
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
1869, Белёв Тульской губ. – 1945, Париж
Из давным-давно обрусевших немцев, даже скорей голландцев. В 1988 году начала печатать стихи,
затем рассказы, романы, пьесы. Эссе подписывала чаще всего псевдонимом АНТОН КРАЙНИЙ. В 1889
году вышла замуж за Д. Мережковского. Их литературный салон был всегда полон знаменитостями.
Вместе с мужем Гиппиус осуждала с ненавистью не только саму Октябрьскую революцию, но и всех,
кто её прямо или косвенно поддерживал, в частности Блока как якобы "продавшегося". В 1919 году
Гиппиус и Мережковский эмигрировали, с ноября 1920-го обосновались в Париже, где попытались
создать подобие своего петербургского салона. Мемуарная книга Гиппиус о Мережковском вышла
посмертно. Когда составитель этой антологии напечатал в "Огоньке" Гиппиус и Мережковского, один
из критиков обрушился на него с обвинениями в пропаганде фашизма, так как Гиппиус и Мережко-
вский когда-то получили аудиенцию у Муссолини. Составитель считает, что встречи со Сталиным
некоторых участников этой антологии, например Горького, не делают им чести, но и не
отнимают у них посмертного права рассматриваться в контексте истории литературы и истории
вообще.
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(1)
. . . . . . ДЬЯВОЛЁНОК
.
Мне повстречался дьяволенок,
Худой и щуплый – как комар.
Он телом был совсем ребенок,
Лицом же дик: остер и стар.
.
Шел дождь... Дрожит, темнеет тело,
Намокла всклоченная шерсть...
И я подумал: эко дело!
Ведь тоже мерзнет. Тоже персть*. //*персть – земной прах, пыль; плоть (Викисловарь)
.
Твердят: любовь, любовь! Не знаю.
Не слышно что-то. Не видал.
Вот жалость... Жалость понимаю.
И дьяволенка я поймал.
.
Пойдем, детеныш! Хочешь греться?
Не бойся, шерстку не ерошь.
Что тут на улице тереться?
Дам детке сахару... Пойдешь?
.
А он вдруг эдак сочно, зычно,
Мужским, ласкающим баском
(Признаться – даже неприлично
И жутко было это в нем)
.
– Пророкотал: "Что сахар? Глупо.
Я, сладкий, сахару не ем.
Давай телятинки да супа...
Уж я пойду к тебе – совсем".
.
Он разозлил меня бахвальством...
А я хотел еще помочь!
Да ну тебя с твоим нахальством!
И не спеша пошел я прочь.
.
Но он заморщился и тонко
Захрюкал... Смотрит, как больной...
Опять мне жаль... И дьяволенка
Тащу, трудясь, к себе домой.
.
Смотрю при лампе: дохлый, гадкий,
Не то дитя, не то старик.
И все твердит: "Я сладкий, сладкий..."
Оставил я его. Привык.
.
И даже как-то с дьяволенком
Совсем сжился' я наконец.
Он в полдень прыгает козленком,
Под вечер - темен, как мертвец.
.
То ходит гоголем-мужчиной,
То вьется бабой вкруг меня,
А если дождик – пахнет псиной
И шерстку лижет у огня.
.
Я прежде всем себя тревожил:
Хотел того, мечтал о том...
А с ним мой дом... не то, что ожил,
Но затянулся, как пушком.
.
Безрадостно-благополучно,
И нежно-сонно, и темно...
Мне с дьяволенком сладко-скучно...
Дитя, старик, – не все ль равно?
.
Такой смешной он, мягкий, хлипкий,
Как разлагающийся гриб.
Такой он цепкий, сладкий, липкий,
Все липнул, липнул – и прилип.
.
И оба стали мы – едины.
Уж я не с ним – я в нем, я в нем!
Я сам в ненастье пахну псиной
И шерсть лижу перед огнем...
. . . .
Декабрь 1906, Париж
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(2)
. . . . . . МУДРОСТЬ
.
Сошлись чертовки на перекрестке,
На перекрестке трех дорог
Сошлись к полночи, и месяц жесткий
Висел вверху, кривя свой рог.
.
Ну, как добыча? Сюда, сестрицы!
Мешки тугие,- вот прорвет!
С единой бровью и с ликом птицы,-
Выходит старшая вперед.
.
И запищала, заговорила,
Разинув клюв и супя бровь:
"Да что ж, не плохо! Ведь я стащила
У двух любовников - любовь.
.
Сидят, целуясь.. А я, украдкой,
Как подкачусь, да сразу - хвать!
Небось, друг друга теперь не сладко
Им обнимать да целовать!
.
А вы, сестрица?" - "Я знаю меру,
Мне лишь была б полна сума
Я у пророка украла веру,-
И он тотчас сошел с ума.
.
Он этой верой махал, как флагом,
Кричал, кричал... Постой же, друг!
К нему подкралась я тихим шагом -
Да флаг и вышибла из рук!"
.
Хохочет третья: "Вот это средство!
И мой денечек не был плох:
Я у ребенка украла детство,
Он сразу сник. Потом издох".
.
Смеясь, к четвертой пристали: ну же,
А ты явилась с чем, скажи?
Мешки тугие, всех наших туже...
Скорей веревку развяжи!
.
Чертовка мнется, чертовке стыдно...
Сама худая, без лица
"Хоть я безлика, а все ж обидно:
Я обокрала - мудреца.
.
Жирна добыча, да в жире ль дело!
Я с мудрецом сошлась на грех.
Едва я мудрость стащить успела,-
Он тотчас стал счастливей всех!
.
Смеется, пляшет... Ну, словом, худо.
Назад давала - не берет.
"Спасибо, ладно! И вон отсюда!"
Пришлось уйти... Еще убьет!
.
Конца не вижу я испытанью!
Мешок тяжел, битком набит!
Куда деваться мне с этой дрянью?
Хотела выпустить - сидит".
.
Чертовки взвыли: наворожила!
Не людям быть счастливей нас!
Вот угодила, хоть и без рыла!
Тащи назад! Тащи сейчас!
.
"Несите сами! Я понесла бы,
Да если люди не берут!"
И разодрались четыре бабы:
Сестру безликую дерут.
.
Смеялся месяц... И от соблазна
Сокрыл за тучи острый рог.
Дрались... А мудрость лежала праздно
На перекрестке трех дорог.
. . . .
1908
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(3)
. . . . . . ВСЁ ОНА
.
Медный грохот, дымный порох,
Рыжелипкие струи,
Тел ползущих влажный шорох...
Где чужие? где свои?
.
Нет напрасных ожиданий,
Недостигнутых побед,
Но и сбывшихся мечтаний,
Одолений - тоже нет.
.
Все едины, всё едино,
Мы ль, они ли... смерть - одна.
И работает машина,
И жует, жует война...
. . . .
1914
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(4)
. . . . . . МОЛОДОМУ ВЕКУ
.
Тринадцать лет! Мы так недавно
Его приветили, любя.
В тринадцать лет он своенравно
И дерзко показал себя.
.
Вновь наступает день рожденья...
Мальчишка злой! На этот раз
Ни празднества, ни поздравленья
Не требуй и не жди от нас.
.
И если раньше землю смели
Огнем сражений зажигать -
Тебе ли, Юному, тебе ли
Отцам и дедам подражать?
.
Они - не ты. Ты больше знаешь.
Тебе иное суждено.
Но в старые мехи вливаешь
Ты наше новое вино!
.
Ты плачешь, каешься? Ну что же!
Мир говорит тебе: "Я жду".
Сойди с кровавых бездорожий
Хоть на пятнадцатом году!
. . . .
1914
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(5)
. . . . . . СЕЙЧАС
.
Как скользки улицы отвратные,
Какая стыдь!
Как в эти дни невероятные
Позорно – жить!
.
Лежим, заплеваны и связаны
По всем углам.
Плевки матросские размазаны
У нас по лбам.
.
Столпы, радетели, водители
Давно в бегах. И
только вьются согласители
В своих Це-ках.
.
Мы стали псами под заборными,
Не уползти!
Уж разобрал руками черными
Викжель – пути...
. . . .
9 ноября 1917
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(6)
. . . . . . У.С.
.
Наших дедов мечта невозможная,
Наших героев жертва острожная,
Наша молитва устами несмелыми,
Наша надежда и воздыхание, -
Учредительное Собрание, -
Что мы с ним сделали...?
12 ноября 1917
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(7)
. . . . . . ЕСЛИ
.
Если гаснет свет – я ничего не вижу.
Если человек зверь – я его ненавижу.
Если человек хуже зверя – я его убиваю.
Если кончена моя Россия – я умираю.
. . . .
Февраль 1918, Спб.
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(8)
. . . . . . 14 ДЕКАБРЯ 1918 г.
.
Ужель прошло - и нет возврата?
В морозный день, заветный час,
Они, на площади Сената,
Тогда сошлися в первый раз.
.
Идут навстречу упованью,
К ступеням Зимнего крыльца...
Под тонкою мундирной тканью
Трепещут жадные сердца.
.
Своею молодой любовью
Их подвиг режуще-остер,
Но был погашен их же кровью
Освободительный костер.
.
Минули годы, годы, годы...
А мы все там, где были вы.
Смотрите, первенцы свободы:
Мороз на берегах Невы!
.
Мы - ваши дети, ваши внуки...
У неоправданных могил,
Мы корчимся все в той же муке,
И с каждым днем все меньше сил.
.
И в день декабрьской годовщины
Мы тени милые зовем.
Сойдите в смертные долины,
Дыханьем вашим - оживем.
.
Мы, слабые, - вас не забыли,
Мы восемьдесят страшных лет
Несли, лелеяли, хранили
Ваш ослепительный завет.
.
И вашими пойдем стопами,
И ваше будем пить вино...
О, если б начатое вами
Свершить нам было суждено!
. . . .
Декабрь 1918, Спб.
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(9)
. . . . . . ИДУЩИЙ МИМО
.
У каждого, кто встретится случайно
Хотя бы раз - и сгинет навсегда,
Своя история, своя живая тайна,
Свои счастливые и скорбные года.
.
Какой бы ни был он, прошедший мимо,
Его наверно любит кто-нибудь...
И он не брошен: с высоты, незримо,
За ним следят, пока не кончен путь.
.
Как Бог, хотел бы знать я все о каждом,
Чужое сердце видеть, как свое,
Водой бессмертья утолить их жажду -
И возвращать иных в небытие.
. . . .
1924
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(10)
. . . . . . МЕРА
.
Всегда чего-нибудь нет,–
Чего-нибудь слишком много...
На все как бы есть ответ –
Но без последнего слога.
.
Свершится ли что – не так,
Некстати, непрочно, зыбко...
И каждый не верен знак,
В решеньи каждом – ошибка.
.
Змеится луна в воде,–
Но лжет, золотясь, дорога...
Ущерб, перехлест везде.
А мера – только у Бога.
. . . .
1924
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(11)
. . . . . . ГРЕХ
.
И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело – воздаянье
Само в себе, таясь, таит.
.
И путь наш чист, и долг наш прост:
Не надо мстить. Не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.
.
Простим и мы, и Бог простит,
Но грех прощения не знает,
Он для себя – себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает –
Хоть мы простим, и Бог простит.
. . . .
1938
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(12)
. . . . . . СТИХОТВОРНЫЙ ВЕЧЕР В «ЗЕЛЕНОЙ ЛАМПЕ»
.
Перестарки и старцы и юные
Впали в те же грехи:
Берберовы, Злобины, Бунины
Стали читать стихи.
.
Умных и средних и глупых,
Ходасевичей и Оцупов
Постигла та же беда.
.
Какой мерою печаль измерить?
О, дай мне, о, дай мне верить,
Что это не навсегда!
.
В «Зеленую Лампу» чинную
Все они, как один,–
Георгий Иванов с Ириною;
Юрочка и Цетлин,
.
И Гиппиус, ветхая днями,
Кинулись со стихами,
Бедою Зеленых Ламп.
.
Какою мерою поэтов мерить?
О, дай мне, о, дай мне верить
Не только в хорей и ямб.
.
И вот оно, вот, надвигается:
Властно встает Оцуп.
Мережковский с Ладинским сливается
В единый небесный клуб,
.
Словно отрок древне-еврейский,
Заплакал стихом библейским
И плачет, и плачет Кнут...
.
Какой мерою испуг измерить?
О, дай мне, о, дай мне верить,
Что в зале не все заснут.
. . . .
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
дополнительно:
Зинаида Николаевна Гиппиус (по мужу Мережковская)
родилась – 8 [20] ноября 1869, Белёв, Российская империя.
умерла – 9 сентября 1945, Париж, Франция
прожила – 75 лет
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
ссылки:
1)_ 2017 – заметка к дню рождения – http://www.stihi.ru/2017/11/20/1968
2)_ 2017 – заметка к дню памяти – http://www.stihi.ru/2017/11/02/2458
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . З Н А Й « Н А Ш И Х » ! . . . . . . . . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc00001
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сергей Мигаль Екб . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc001
'