(Н, ГРИГОРЬЕВ - АРТЕМУ ЧУШКИНУ)
4 часть
В "Пире во время чумы" есть характерные строки, которые почти без натяжки я отнёс бы к нашему разговору с Артёмом: "Ответы острые и замечания, Столь едкие в их важности забавной, Застольную беседу оживляли". Наша беседа с Артёмом заочная, и он вежливо отмалчивается на справедливые или не справедливые замечания.
Ещё кто-то хорошо подметил, то стихи - это зеркало, отражающие наше, твоё и моё, несовершенство. А если что-то не нравится в этих стихах, убери это "что-то" в себе.
Справедливо отчасти.
В стихах Артём делится своими впечатлениями, порождённые самой жизнью: родительский дом, двор, окружённый пятиэтажками, природа, небо и одиночество... Ему нечего утаивать то, что стало фактом жизни и заняло место в стихах. Здесь и прекрасное, и чёрно-белое, и откровенно отвратное или горестное: в нашем "доме попадёшь ты без промашки/ В яблочко любой своей беды",
или:
"Он плачет, видя в небе облака, Что их нельзя друзьям послать в конверте",
и ещё:
"И если жизнь возникла из больниц -/ то из врачей возникли мы, поэты",
наконец:
"И хочется как всем мне здесь помочь".
Стало быть, есть полная уверенность в том, что отказаться от творчества Поэт не может:
"Я с небом говорил, как говорят/
О чём-то тайном, опуская взгляд,/
И пальцы, у груди своей ломая, /
Лишённому и счастия и сна,/
Мне совершенной кажется весна,/
В которой вместо марта - два аж мая./
Я с небом говорил не потому,/
Что я людей ни капли не пойму, /
И на земле везде, как на Голгофе,/
А потому, что мне небесный глас,/
Всем существом напоминает Вас."
(очень хорошо, но уточнение необходимо: кого именно напоминает? да и последние три строчки лучше убрать, ибо закреплять рифму "на Голгофе-в профиль" нет необходимости).
Стихотворение "Кошка" про кошку, зверства детей, шумно играющми с котятами, - в такое счастье он плохо верит. Возможно, Поэт приближается к переоценке впечатлений, когда хаосу жизни противопоставляется стройная красота (в том же стихе "Я с небом на небесном языке...", 52)?
Артём не устраняет слабые стихи (иногда он даже обнародует стихи из старого ящика 2-х летней давности) , напротив, надо понимать, делает это сознательно рядом с хорошо сделанными стихами: философские темы перемежаются с любовной, шутливой и пейзажной. И все они с ярко выраженным личным, биографическим подтекстом.
Поэт хочет быть услышанным, но отсутствие читающей критики и преобладания расплывчатых отзывов типа "нравится" Ваш стих, или строчка", конечно же, огорчает его. За этим следуют невесёлые раздумья о судьбе собственного творчества, - тогда как его серьёзно занимает то, чтобы каждое стихотворение дополнялось другим и оценивалось в свете другого, как установка на личностный охват действительности. Нам надо быть внимательными читателями, видеть, ощущать, понимать, что Поэт идёт по пути связанности стихов между собой (одни звучат твёрже и ясно, другие как бы ещё не "созрели".). Эта связь пусть сегодня не до конца технически обработана, но она имеет все предпосылки превратиться в единство, выражающее общий тон Поэта, его поэтическое кредо.
Тема "Поэт и толпа" насквозь пронизывает стихи А., пусть неровно, намёком, но без осознания этой проблемы Поэта быть не может.Вся административная и мещанская шваль сыта по горло предупреждением Поэта о катастрофе их душ, но менять ничего не желает, изобретая всё новые и новые модели счастья для человечества. Поэт не устаёт напоминать о низкопробном устройстве семьи, быта, идеологии в нашем мире.
"Вот русалка, что за ноги/
Что за ноги отдала свой чудный глас./
Я бы в счастье - все б дороги,
/ Всё б в пути отдал - за Вас!/
Жил во тьме бы, и несчастный,/
В доме чёрном и пустом./
только стал бы рот мой красный,/
Одним целым с Вашим ртом./
Лишь бы видеть взгляд - фиалку,/
Руки - нежную вуаль./
Мне совсем не даль русалку,/
И себя ничуть не жаль."
Спасибо, Артём, я этот стих понимаю по-цветаевски (возьму на себя такую смелость), она говорила: "Люди счастье ведут от НЕ: НЕ холодно, НЕ жарко... Любить то, что тепло, мягко и гладко - не велика заслуга. Лучше уж было бы оставаться в утробе матери".
Артём развил эту тему в стихотворении "Кувшин", которое не может не радовать ясной и простой философской глубиной, стоит вчитаться. С одним я категорические НЕ согласен: "как и ты [кувшин] Пуст бываю часто". Не надо бы на себя наговаривать, не "пуст", а возможно, "гол", как-то ещё...Человек - это буря, и пустой или полный кувшин того же рода, - утверждают философы ("Человек - буря, страсть, - небо её растворяющее." М. Цветаева). "Кувшин" Артёма - развёрнутая метафора, и она созвучна цветаевской формуле.
Иногда Артём выказывает склонность к просторечью (по-небью, пиша пером, себе-мне, птичка, ставшая зайкой, вЕнки... много, очень много подобных вольностей у Артёма), и если они его устраивают, то мне лично режут слух, и я думаю, не поторопился ли Поэт излить свои чувства на бумагу?! Бытовой реализм, конечно, имеет право на существование (хотя своеобразие его относительно), но когда его много и он затемняет смысл вещи, то приходиться сожалеть о потерянном времени, разгадывая фокусы иных выражений. Говорю о себе в данном случае по убеждению, что даже уродливое в искусстве подаётся эстетически. Не надо тащить из прозы в поэзию её законное право бытописательства. Язык стихосложения образный, читателю дано право догадываться, просыпаться от стереотипов мышления, и Поэт ведёт его к чудесной дороге узнавания себя-Настоящего.
Андрей Платонов в своих заметках писал, что "не всякий верующий непрерывно бормочущий молитвы, есть более святой, чем безмолвный". Поэт из личного жизненного опыта создаёт певучесть поэзии, он не превращает действительность в дидактическую прозу, в которой нет "обольщения современным миром, и прозаические образы писателя интересны и неизбежны, но НЕ прекрасны, как у Поэта (подчеркнём!).
...есть неповторимые слова,/
Кто их сказал - истратил слишком много,/
Неистощима только синева,
Небесная."
Надо ЗАДУМЫВАТЬ СЕБЯ НАДОЛГО (и эта мысль есть в стихах Артёма), но доверять свои вИдения не по первому зову, а тогда, когда уже невозможно скрывать их, когда они взорвались взрывом всех вместе взятых симфоний, когда они органично вплетаются в сверхзадачу творчества.
У Артёма соединены и нерасторжимы две поэтические категории - стихия небес и одиночество (одиночество не такое, о котором плачут поэтессы, а суть загадочной тайны бытия и Поэта в нём).
Мне, конечно, трудно охватить в целом грамотно и успешно всё, сделанное Артёмом к этому времени. Но меня его творчество разбудило и вдохновило обратиться к нему вот таким длинным и наверное, не совсем связным посланием.
Я вроде, той горемычной пчелы, которая пролетела над ещё только-только родившимся медоносом, то ли боясь нарушить его пока что полураскрытые контуры, то ли от застарелой жадности до раскинувшейся перед ней невдалеке разноцветной поляной цветов. Покружив над раздольем, и там, и тут, и всюду - над многообразием цветов разной величины и окраски - пчела возвратилась к набиравшему силу бутону и стала над ним хлопотать, изучать, разгадывать, слегка обжигаясь от прикосновения, удивлённая и очарованная его послевкусием.
Мне приходят на память не только стихи какого-нибудь прошлогоднего семинариста про ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА, но вот и такие строки Альфреда Мюссе в переводе Владимира Набокова, которые я дарю (или посвящаю?) Артёму, ещё раз с благодарностью за совместную работу.
#критика