Цветок засохший, безуханный,
A bloom that’s odorless and withered,
Забытый в книге вижу я;
In book forgotten am I seeing;
И вот уже мечтою странной
At once a singular new dream with
Душа наполнилась моя:
Is filling soul mine herein:
Где цвел? когда? какой весною?
Where blossom did it? When? What spring in?
И долго ль цвел? и сорван кем,
How long did flourish? Torn by whom?
Чужой, знакомой ли рукою?
With hand that known is or foreign?
И положен сюда зачем?
And why it’s put here for a doom?
На память нежного ль свиданья,
For memory of gentle meeting
Или разлуки роковой,
Or fatal separation for,
Иль одинокого гулянья
Or taciturn and lonely airing
В тиши полей, в тени лесной?
In forest shadow, peace of scope?
И жив ли тот, и та жива ли?
Is he alive and she alive is?
И нынче где их уголок?
And where is now their nook?
Или уже они увяли,
Or they already are a lack in
Как сей неведомый цветок?
Like this unknown withered bloom?