Я разговаривал с белкой,
я разговаривал с зайцем,
ярость сползала по телу
и затекала под панцирь.
Я разговаривал с львёнком,
я был большим черепахом,
я набивался в котомки
и отправлялся нахуй.
Я без пятнадцати десять
вышел во двор прогуляться.
Чёрные добрые дети
мной набивали ранцы.
Я был чудесной книгой,
азбукой мирозданья.
В свете лвенячего крика
понял я, что пи зд а мне.
е б а ный Бонифаций
умер и сразу вырос.
Тьма забиралась под панцирь.
Тело предвидело вынос.