***
Когда мы чушь прекрасную несли,
С седьмого неба Отче нас сверзал,
Чтоб здесь, не отрываясь от земли,
Ответили за пламенный базар.
***
Ты мне верен, знаю, ты мне верен!
Не пугайся, это я в бреду:
Собственным ключом открою двери,
В комнату на цыпочках войду.
И за то, что в ней окурки всюду –
Ждал меня, забылся тяжело, –
Так тебе я благодарна буду,
Словно по-другому быть могло…
Семья
Звучат то смех, то плач,
Трещит кровать-татами:
Там жертва и палач
Меняются местами.
***
Вновь приплетаю к моленьям простым
Шепот проказницы-сводни:
Боже, сделай его святым,
Только прошу – не сегодня!
Признание
Что? Влюблена в тебя? И до беды –
Вот-вот? Сил выжить хватит ли?
Сдается мне, родной: задумал ты
Русалке бросить круг спасательный.
Как благородно-то… Но что ж
Не утаил ты «благородства»?
Я б предпочла – святую ложь,
Бестрепетную до юродства.
Соперница
То сочувствием обеспечит,
То закажет десерт к вину…
Так, касаясь, как будто лечат
Кровоточащую десну.
Но зачем лечиться-то? Воду
Гонит март, оседает снег…
Вот пройдет весенняя одурь,
Он опять вернется ко мне.
Все кончено
С «Мадам Клико» не приходи,
Не порть мне прелести отчаянья.
Лишь ты способен и кутить,
И… (миль пардон) – по умолчанию.